Вот все беды от этих гумaнитариев. Если где-то приключилась беда, значит там точно побывал этот невиданный зверь. И ведь беды-то творят они не по злому умыслу, а по рассеянности. Да и то больше себе вредят, чем окружающим.
Эта дyрында опять будильник не слышит. Опять будет как в пятку укушенная носиться. Сейчас поправим. Прицельно кинул в нее сонным котом. Кот на лету переквалифицировался из тугого бублика в белку-летягу и приземлился точнехонько на неё. Так-то лучше, села, заморгала. Я ей пятку пощекотал, чтоб моргала шустрее, она послушно задергала ногой и побежала умываться.
У нее глаза еще толком не открылись, а уже в книгу уткнулась. Кофе один хлебает и в книгу все смотрит. Ну что за беда? А есть-то кто будет? Ох, уж эти гуманитарии, вечно что-то читают, а потом в блокнотах своих царапают. Спустился в подвал, мышь изловил. Хорошая такая мышь. С кофе в самый раз. Кинул ей на стол.
Ну и чего так визжать-то? Подумаешь, когда мышь кидал, сахарницу зацепил и сахар просыпал. Я вот как думаю, не стоит из-за таких мелочей шум поднимать.
Насилу собрал. Еле успел ей юбку порвать, а то на улице холодно, коленки мерзнуть будут. Она оделась и выскочила из дома. А сумку-то, сумку кто брать будет? Не человек, а какая-то дуреха. Надо будет ей это на зеркале написать, чтоб в следующий раз сумки с собой брала.
Я сумку в охапку и следом за ней. Успел таки, запрыгнул в автобус. Смотрю, а она сидит, в книгу свою таращится, и даже знать не знает, как я о ней пекусь. Я сумку-то рядом с ней приткнул на сидение (она ее даже поправила, чтоб не сползала), а сам оскорбился до глубины души своего двоюродного деда. Ничего, я тебе еще покажу, как заботу мою не ценить!
Приехали мы к какому-то большому зданию. Окна в нем больше, чем в нашем доме, этажей много, внизу двери широкие. А через эти двери люди туда-сюда ходят. И почти все как моя хозяйка – молодые и в книжку смотрят.
Она внутрь зашла, я следом за ней юркнул. Она сначала в один коридор, потом в другой, потом по лесенке вверх, а следом другую лестницу отыскала и вниз пошла. Я вот как думаю, нечего такие дома неудобные ставить, в них и заблудить недолго.
Пришли мы к каким-то запертым дверям. Под дверями много разного народу толпилось. Кто в книгу глядел как хозяйка моя, а кто ходил взад-вперед и все как один боялись страшного зверя по имени «Экзамен». Тааак… Тут моя обида на хозяйку прошла. Это ж мне с ней идти надо, а то oбидит ее этот «Экзамен», как мне тогда ее прабабке в глаза после cмeрти смотреть?
Зашла моя. Стоит на пороге комнаты огромной, мнется, видать боится. Ну я и подтолкнул ее маленько, врагов-то надо лихо встречать! Пролетела она полкомнаты, только у стола с каким-то мужичонкой затормозила. Стоит перед ним красная вся, бормочет чего-то. Ага, значит он это и есть – Экзамен. Ничего, милый друг, уж я-то хозяюшке помогу.
Протянул ей Экзамен какую-то бумажку, а у самого морда ехидная, видать там пакость какая-то. Моя села за другой стол и принялась что-то царапать в своем блокноте. А пока никто не видел я эту пакостную бумажку на другую поменял, из другой кучки взял, наверно, он для себя самые лучшие в другую кучу кладет, а таким как моя хозяйка пакостные дает. Конечно, гуманитария всяк обмануть может.
Немного погодя села она за стол к Экзамену. Спокойно так что-то ему говорит, да рассказывает. Бумажку ему отдает. А он как глянул туда – надулся как пузырь болотный, раскричался и выгнал мою хозяйку. В коридоре к ней народ потянулся, стал руки протягивать и что-то говорить наперебой. А моя дуреха плачет. Я тут их маленько попихал, чтоб к хозяйке не лезли, а то вдруг побьют, из-за того, что она этого Экзамена не одолела.
Она слезы утерла, всем рукой махнула и домой поехала. А я следом за нею.
Вернулись мы домой и жизнь наша как обычно потекла. Только сегодня я ей сильнее помогал (стул подвинул, дык хозяйка упала, кашу помогал варить, а хозяйка не увидела, что огонь сильный сделал, каша сбежала, что взять с этих гуманитариев, вечно они в облаках летают), чтоб она отдохнула и сил перед новой схваткой с Экзаменом набралась. В следующий раз я снова с ней поеду, ей без меня этого Экзамена не одолеть.
За делами, да хлопотами день-то и кончился. Поутыкалась хозяйка еще немного в книгу, потом опять что-то в блокноте поцарапала и спать легла. Наверно ей снятся запутанные гуманитарные сны. Это мама ее так называет – гуманитарий. А еще добавляет – типичный. Я как только это услышал сразу смекнул, что это особое воспитательное слово, сам так стал ее называть, чтоб воспитывалась быстрее.
Эх, жаль, что мы с ней лицом к лицу поговорить-то не можем, я бы ей тогда быстро все объяснил, да и помогать бы ей легче стало. А так не знает она про меня и не видит даже. Прабабка у нее хорошая вeдьма была, добротно меня из лесных и болотных духов сплела. А как сотворила меня, помощником своим сделала, место в доме определила. А как пoмирать собралась, наказала, чтоб последнего в роду берег и всячески помогал. Вот я и помогаю.
Пойду что ли дурехе косы заплету, чтоб ее день с приятного начался. Я, конечно, косы плести не мастер, но в этом деле любовь главное, а не мастерство. И тогда дурехин день хорошим будет.
Автор: Татка Абрамова
