Самый страшный момент, когда ты замечаешь, как постарела мама. вот она молодая и красивая ведёт тебя в 1 класс, а ночами вяжет свитера
на продажу на машинке, потому что в стране перестройка, в университете не
платят и вам нечего есть. звук такой ещё: трррынь, трррынь. всю ночь.
потом ругает тебя за сигареты, за Цоя, за первую пьянкy, вы не понимаете друг друга от слова совсем. она так раздражает, что хочется сбежать из дома.
а мама все это время работает и тащит, не забывая ни про свои хобби, ни про то, что ей почти 40 и так хочется оставаться женщиной.
Первая мамина седина, которую ты замечаешь слишком поздно, потому что
все эти годы ты был занят собой и тебе было точно не до мамы, тебе
вообще казалось, что ты ее больше не любишь. и хватает только произнести: «мамочка…», а она смеётся и говорит, что жизнь только началась.
Потом вы не сходитесь взглядами на кино или политику, но тебя это
почему-то перестало раздражать, ты молча киваешь ей в ответ или угукаешь.
и как только делаешь попытку засобираться по делам, она забывает
про отстаивание позиций, начиная обычную мамину суету: «ты не голодный?»,
«ты так холодно одет, давай я дам тебе папину куртку?»,
«не забывай, сыночек, звони». и ты, конечно, забываешь, потому что
у тебя серьёзная работа, творчество, концерты, ты всегда занят.
а она не забывает, звонит и беспокойно спрашивает не болеешь ли ты.
а ты, конечно, болеешь, ты вообще уже, кажется, поехал крышей и хочется
только одного — чтобы она обняла, погладила своей тёплой рукой по
волосам и сказала, как любит. и тут ты и замечаешь морщины и то, что мама закрашивает седину, и раскачивается в объятиях совсем, как бабушка.
подступает ком к горлу, внутри все сжимается, и ты стараешься не показать,
что ты снова тот маленький мальчик, бегущий по берегу канала навстречу её смеющимся глазам. и, впервые за долгое время, произносишь это
сакральное не в суете и спешке, а из самых глубин сердца:
— мам, я очень люблю тебя…
Автор: Кисычев
