Сегодня я прoщaюсь с вами. Разум отказывается принимать происходящее. Оглядываюсь по сторонам, надеясь убедить себя, что это сон. Но нет.
Стараюсь смотреть куда угодно, только не перед собой. Как же так, ребята? А помните, мы два года назад ездили на бардовский фестиваль под Нoвгoрод? Какие там были костры до утра! Мы сначала чинно сидели с гитарой и пели, а под утро уже радостно скакали через огонь и носились по окрестному лесу в поисках папоротника. А как в сентябре мы ездили на неделю в Мюнxен, на пивнoй фecтиваль? Мы прошли весь город вдоль и поперек, танцевали под уличных музыкантов на площади у ратуши, стояли в очереди в чудный ресторанчик за настоящей свиной рулькой.
А помните, как по весне мы махнули в Рим? Долго прыгали туда-сюда через нарисованную границу Рима и Ватикана, прошли весь Форум, отстояли несколько часов в очереди в Собор Святого Петра? Это же были чудесные дни, потому что вы были со мной, как бы я без вас справилась-то? Да я бы даже от метро до отеля не дошла без вас.
А лето в Греции помните? Мы лезли по какой-то безымянной скале, поднимались звериными тропами, чтобы попасть в маленькую белую часовенку на самом верху. Я пару раз балансировала на самом краю и, если бы не вы, то точно свалилась бы вниз.
Да еще месяц назад мы с вами ходили в клуб, шли под утро домой, когда ко мне прицепился какой-то наркоман. И мы убегали от него, вбежали в едва распахнувшиеся двери метро, слава богу, там была уже полиция.
А на прошлой неделе на девичнике у Маринки мы лихо отплясывали до утра! И как я могла предположить, что сегодня буду прощаться с вами?
Я поднимаю глаза к небу, но там лишь равнодушная серость. Как, как мне дальше жить без вас, милые мои? По лицу текут холодные капли – то ли слезы, то ли дождь. Все тело содрогается от крупной дрожи. Мои ноги словно прилипают к земле, я не могу сделать еще шаг и подойти, просто не могу. Ведь это будет означать, что всё, совсем всё. Всё закончилось, у нас с вами больше ничего не будет, у меня с вами ничего больше не будет, всё остальное в моей жизни будет без вас. Давлюсь рыданием. Руки трясутся, и я ничего не могу с этим поделать.
— Орлова, ты всех задерживаешь, — толкают меня в спину равнодушным зонтиком, — кстати, сколько им лет-то было?
— Двадцать, — всхлипываю я, — всего лишь двадцать.
Медленно подхожу к краю ямы, прикасаюсь рукой к крышке. Затем, наконец решившись, резко разжимаю руки.
Коробка со старыми кроссовками летит в утилизатор.
Автор: Manya Graphomanya
