У людей сыновья как сыновья. Невесту сначала засватают, потом в дом приведут. А уж потом и детушки пойдут.
Нет, у Агриппины сын привёл в дом лавку с товаром — девушку не первой свежести, да ещё с двумя дочками. Ну, в подоле принёс! А ещё как скажешь?
Агриппина не против детей, особенно девочек, но ведь всё должно быть по-человечески. С Борисом говорить — толку мало, сейчас взбрыкнёт, всех в охапку и вон из дома, бегом. Ну, уж этого-то ей не надо. И сына непутящего жалко. И малявок этих перепуганных.
— Иди, открывай бабушкину половину дома, наводите порядок и живите! — сказала она хоть сквозь зубы, но сказала ведь!
Покормила, чаем напоила, пошла баньку топить. А молодые-то обрадовались, да в работу с головой.
— Идите-ка, девочки, Маша с Дашей, во двор, там песок мне ноне привезли, играйте, а взрослым не мешайте.
— Бабушка, а ты как узнала, что нас Маша и Даша зовут? — спрашивают её девчушки.
— А мне сорока настрекотала, она всё про всех знает!
Засмеялись девчонки и к песку, играли до самого обеда. В обед хорошо поели, подгонять не надо. И спать на сундук, за печку, без скандалов, без капризов.
А молодые всё перемыли, перечистили. Дом-то заулыбался, стёклами засиял. Там в бабушкиной половине-то всё есть: диван, стол, комод, умывальник, стулья.
— Ну, я завтра от матери кое-что привезу ещё, — сказала сноха и повела девчушек в баню. После бани их на песок уже не пустили, мультяшки по телевизору смотрели. Бабуле пирожки лепить помогали.
— Спокойные девчушки и не пискнут лишний раз, — размышляла Агриппина. Не надоедливые, а одеты-то скудненько. Нынче-то детей баско одевают. А эти как два воробья серых.
Пошла в магазин Агриппина, две куклы Барби купила, набор посуды в коробке, два платья, двое колготок, а там видно будет. Запищали от радости девчонки. Сноха прослезилась:
— Спасибо вам, а я материи куплю и нашью им и платьев, и халатов.
Из дома привезли диван ещё один, телевизор да зону обеденную, ещё машинку швейную ножную. Села Татьяна да обнов нашила — Агриппина материи дала. Утром пошла Агриппина пенсию получать, молодые дом вокруг белили, ставни да забор красили. Вот и взяла Агриппина Машу и Дашу с собой. На почте пенсию получили. В магазин пошли, а досужие бабёшки там стоят, зубы скалят:
— Что, Агриппина, с пополнением тебя, внучек дождалась, — ехидничают.
— Дождалась, — отвечает. — Мои детей, не привыкли в роддоме оставлять, как некоторые. Вон какие две красотки у нас!
— Да, кабы ещё ваши были, а то приблуды, — не унимаются сплетницы.
— Типун вам на язык, чего детей славите? Не вам кормить, вот и не лезьте!
Тут и продавец Тоня зашумела:
— Я сейчас всех из магазина выставлю. Грызитесь себе на улице, это чем же вам дети не угодили? Радовались бы, что детишкам лучше стало!
Все и замолчали, хлеб-то через час только будет. Неохота на улице стоять. Пошла Агриппина домой и девчонок за руки за собой повела. Обидно за ребятишек — кому какое дело? Пусть за своими следят, а ей нянек языкатых не надо!
Так вот потихоньку и зажили. Девочек в детсад отдали. А сноха-то Татьяна на дому шьёт, строчит. Бабушки идут, заказы несут: кому фартук, кому наволочки, шьет девка, в деревне-то работы нет.
И вот думает Агриппина: а прогони она сноху и девчаток, как бы Борис её всё перенёс? Опять бы к рюмке стал прикладываться, да девок тискать. А тут хозяин степенный. А девчонки как его любят! Всё папа да папочка! Тишь, благодать, да пусть живут!
Ей, Агриппине, что-то казаться стало, что на их породу девчата похожи, а может и впрямь, сыновы?! Сыновы — не сыновы, а сердце уже прикипело к этим щебетуньям!
Автор: Елена Дуденкова
