С самого утра в клубе начался переполох. Галина Федоровна, завклубом, предупредила девчат: — Девоньки, не подведите, из области начальство будет, распевайтесь хорошо.
Настя, уже в костюме, заплетала косу, поглядывая на дверь.
— Что, подружка, благоверного ждешь? – спросила Люська, вплетая ленту в косу. Не следи за дверью, лучше настраивайся выступить хорошо, мы же с тобой солистки, это же наш счастливый билет. Только его вытянуть надо. Там ведь из филармонии гости будут, — вдруг нас в артистки возьмут.
— Люсь, на артисток надо было раньше ехать учиться, а сейчас мы просто самодеятельность.
Через пару часов зал был битком, — нечасто приезжают гости из области в село на отшибе, куда рейсовым автобусом три часа пилить. А вот ведь и до них очередь дошла, — приедут на отчетный концерт, посвященный празднику 9 Мая. И хоть самодеятельность здесь не ахти какая, но стараются сельчане, — без музыкального образования песни так поют, что мурашки по коже. А уж на майские праздники выступать – традиция давно сложилась.
— Ну, молодцы, девоньки, бальзам на душу, аж комиссия растрогалась, — радовалась Галина Федоровна. – Люся, Настя, солистки мои, идите сюда, тут вами интересуются.
Рядом со стендом передовиков стоял седовласый мужчина. Люська чуть выступила вперед, одаривая почетного гостя улыбкой. Настя скромно осталась стоять на месте.
— Вот вы, — обратился он к Насте, — не думали ли вы подучиться и на областной сцене выступать?
— Я? – Настя растерянно смотрела на гостя.
— Да, вы. С таким голосом, как ваш, грешно неизвестной оставаться.
— Это значит в город ехать надо? — смущенно спросила Настя.
— Конечно, вам, голубушка, развиваться в музыкальном плане надо и голос свой чудный людям демонстрировать.
— А я? – спросила Люська встревожено.
Мужчина задумался: — Вам бы я тоже рекомендовал попробовать. Хороший у вас голос, сильный, но только силой его надо научиться управлять.
Люся и Настя – две подружки со школы, про которых можно было с уверенностью сказать: «не разлей вода». И не было у них никаких разногласий, и делить им нечего было, если бы не Мишка, который был на два года старше девчонок.
Впервые Михаил проводил Настю, как пришел из армии, и впервые Люська пошла из клуба домой одна. Ревность в тот вечер засела в ней, как заноза, — нравился ей этот чубатый Мишка.
Настя старалась не оставлять подружку, и частенько эту троицу можно было видеть вместе. И вот сегодня, на отчетном концерте перед 9 Мая, когда распустились яблоньки, словно обрызгивая ароматом все вокруг, Настя в растерянности обдумывала предложение поехать в город.
— Миш, меня в область зовут в музучилище поступать, говорят, пою хорошо, — тихо сказала Настя.
Мишка нахмурился, новость ему явно не понравилась. – Это значит ты там, а я тут? И что это за жизнь будет? Да и зачем оно тебе, ты и так у меня красивая, как артистка. Люське-то можно ехать, она всегда вертлявая была, ей внимание надо.
В город Люська уехала одна, а еще через полгода уехала из деревни и Люськина мать. Настя еще года три поддерживала с подружкой связь. А потом Людмила перестала писать. И только иногда ее можно было увидеть по телевизору, выступающей на сцене.
— Да куда же ты мятую берешь? Вот же я погладила. – Настена подала мужу голубую рубашку в полоску и достала из шифоньера праздничный костюм.
Михаил костюм терпеть не мог, но ради праздника готов был надеть его, — на концерт все-таки идут.
— Нет, ну надо же, двадцать лет прошло, как Люся уехала, — удивлялась Настена, — а вот сегодня придется свидиться, говорят, артисткой она известной в области стала.
— Ну, так то в области, — заметил Михаил. Не София Ротару, однако.
— Пусть так, а ведь все равно добилась своего, — уважительно сказала Настена.
В клубе Людмилу Милованову встретили восторженными аплодисментами. В длинном платье из бархата, с блестящим украшением на шее, — она была похожа на царицу, величаво охватив взглядом сидящих в клубе.
Михаил устремил взгляд на появившуюся артистку, как будто видел ее впервые. – Надо же, как хороша! – восхищенно зашептал он. – Настоящая артистка!
После выступления Людмила выходила на сцену пять раз, — земляки не хотели отпускать ее, и каждый втайне гордился, что эта певица из их села. Да, пусть не на всю страну известная, но даже в границах области уже было достаточно популярности.
Настя хотела подойди к ней после концерта, но Людмила пообщалась только с начальством, раскланялась и сев в директорскую «Волгу» поехала в другое село еще на один концерт.
— Вот это женщина! – восхищался Михаил. – А была просто Люська. А теперь какая красавица, а поет как! Жаль, что торопилась, не успели словечком перекинуться.
— А я? А я разве плохо пою?
— Ты?! – Мишка остановился. – Не знаю, вроде раньше пела, а счас какая из тебя артистка.
Настя отвернулась, на глаза навернулись слезы. Она вытерла их, чтобы не видел Михаил. Двадцать лет семейной жизни, в которой она не позволяла себе праздника. И так сложилось, что даже во время застолий Настя не подавала голос, словно поставив на песнях крест. А почему так — сама не знала. Дети и муж охватили ее полностью, — ни о чем другом не могла и думать.
И только сегодня, увидев Людмилу, Настя вдруг почувствовала, что чем-то обделена, как будто чего-то ей не хватало в жизни. Нет, не сцены, а чего-то для души.
— Галина Федоровна, вы, говорят, новый хор решили создать, — скромно спросила Настена.
— Да, Настя, хочу возродить традиции, хочу, чтобы село наше снова певучим стало. И ты в моем хоре будешь солисткой.
— А смогу ли? Я ведь давно не пела.
— Сможешь! Пора тебе выпустить свой голос на волю, не томить его, как птичку, в клетке.
— Куда? – спросил Михаил.
— На репетицию.
— Оно тебе надо? – усмехнулся муж.
— Надо, Миша, надо.
Год пролетел почти незаметно. Годы они такие, чем дальше, тем скорость больше. Настя внутренне дрожала, пытаясь побороть волнение, а когда запела, то сама удивилась, как плавно, легко, словно птица, полетел ее голос в зал.
«Синенький скромный платочек падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забудешь ласковых, радостных встреч».
Вот кто-то из женщин смахнул слезу, мужчины молчали, сосредоточившись на солистке. А когда песня стихла, зал секунды две молчал, а потом взорвался аплодисментам.
— Обижаешься на меня? – спросил Михаил уже дома. – Он вздохнул, взглянув на жену. – Ты у меня, как соловушка, могла бы не хуже Софии Ротару петь.
— Нисколечко не обижаюсь, Миша, у каждого своя судьба. Вон Люся мечтала на сцене выступать, — добилась своего. А я хотела с тобой быть, с детьми, все и сбылось. Семью я хотела. А сейчас пришло время душу песней согреть, вот поэтому и хожу в наш сельский хор.
Михаил обнял жену, вдохнул запах ее волос, смешавшийся с ароматом цветущих яблонь: — Настя, прости меня дурака, мало я тебе внимания уделяю. Ты ведь у меня лучше самых именитых певиц. И я больше не позволю, чтобы ты замолчала, как все эти двадцать лет. Пой, Настя, пой! Для меня ты – самая талантливая, самая красивая артистка.
Автор: #Татьяна_Викторова (Ясный день)
