Лизе разрешалось играть в палисаднике около дома. Что ей не разрешалось так это выходить на дорогу, где ездила целая туча машин, разговаривать с незнакомцами и лазать по деревьям, посаженным по периметру огорода. И если в отношении первых двух табу у неё не возникало абсолютно никаких сомнений, то третий буквально раздирал её сердце на части. Всё оттого, что деревья манили Лизу. Забираясь на какую-нибудь черёмуху или рябину, она часто представляла себя прекрасной принцессой, запертой в башне, которую стережёт злой дракон или Машенькой из сказки про медведя. По крайней мере, фразу «Высоко сижу, далеко гляжу», – она повторяла с завидной регулярностью.
И, видимо, в ту среду судьба решила преподать ей урок. Одна из веток черёмухи, где девочка так любила сидеть, предательски хрустнула и обломилась. Лиза не успела зацепиться рукой за ствол и полетела вниз, прямо за другую сторону забора. Не на дорогу, конечно, но довольно-таки близко к ней.
Колени саднило. Особенно правое. Бросив беглый взгляд вниз, Лиза поморщилась. Рaна чуть ниже коленной чашечки выглядела более чем печально, а по голени к видавшей виды сандалии стекал тоненький ручеёк крoви.
Однако стоит отдать ей должное: Лиза не плакала. Когда-то давно, год или два назад, она пообещала себе, что не станет опускаться до слёз из-за разбитой коленки или ушибленного локтя, и это слово держала крепко. В силу своих неуклюжести, невнимательности и нежелания смотреть под ноги, Лиза падала часто, и летом её голые конечности были сплошь усыпаны синяками и ссадинами. Зимой дело обстояло лучше, но ненамного, особенно, если брать в расчёт период гололёда.
«Хорошо хоть платье не порвала, – рассуждала она, прикладывая к ранке чистый листок подорожника, – за одежду бы влетело здорово, а колено ничего – до свадьбы заживёт. Жалко, йодом мазать будут …»
И, поморщившись во второй раз, девочка поскакала на здоровой ноге в сторону входной двери.
– Помочь?
Мягкий женский голос долетел до неё откуда-то сзади. Настолько тихий, что на какое-то мгновение Лиза подумала, будто он ей померещился, потому и оглянулась, как только доковыляла до родной калитки.
Но, нет, не померещился. Справа от дороги действительно стояла молодая женщина. Красивая, в сером пальто с синей оторочкой возле пуговиц. Не высокая и не низкая, но стройная, в чёрных замшевых сапогах и с аккуратной такого же цвета сумкой через плечо. Глаза у неё были ярко-зелёные, а волосы приятного русого оттенка лежали на плечах крупными волнами.
– Помочь? – повторила она и ласково улыбнулась Лизе, но та, насупившись, опустила глаза и крепко сжала зубы, всем видом показывая, что отвечать не намерена. Лиза по своей природе была нелюдимая и на контакт шла плохо, от того так легко и выполняла наказ, касающийся разговоров с незнакомцами. Даже обычное «Здравствуйте» по отношению к чужому человеку подчас вгоняло её в полнейший ступор.
– Рaны надо обработать, – продолжила женщина, – иначе может быть заражение. У меня в сумке лежит перекись водорода. Хорошее средство. Не йод – щипать не будет. И не зелёнка – ярких следов на коже не оставляет.
Немного поразмыслив, Лиза всё же решила согласиться. Женщина за волшебное средство под названием «перекись водорода» купила её с потрохами. Не прошло и минуты, а девочка уже сидела на скамейке возле входной двери, а незнакомка в сером пальто суетилась вокруг неё с бутылкой воды, марлевыми салфетками и почти не пахнущим антисептиком.
– Сначала рaну надо промыть, слишком много на ней грязи, а уж потом обрабатывать, – объясняла она, тщательно вытирая мокрым платком Лизины коленки. – А теперь нанесём перекись. Видишь, не щиплет, так ведь?
Лиза едва заметно кивнула. Женщина говорила правду. Рaну не щипaло ни капли.
– Ну, а сейчас наложим повязку. Вечером снимешь. Только корочку не отдирай, когда засохнет. С ней рaнa заживёт быстрее.
Лиза опять кивнула, хотя на этот раз и не слишком уверенно. Cдирать корочки с болячек она любила даже больше, чем лазать по деревьям, но женщину в сером пальто отчего-то хотелось слушаться. Она нравилась девочке, потому что казалась доброй; почти такой же доброй, как Надежда Константиновна, воспитательница из санатория в Усть-Качке, где Лиза отдыхала два года назад, как раз перед школой.
– А я могу поговорить с твоим дедушкой?
От такого вопроса Лиза поёжилась и сжалась в комочек. Сeрдце её забилось быстрее, а платье в области подмышек намокло и стало прилипать к телу. «Наябедничать на меня решила!» – наморщив лоб, печально подумала девочка и нарочито отвернулась в другую сторону.
Мама и бабушка никогда не ругали Лизу за синяки и ссадины. Не ругали до тех пор, пока какой-то сердобольный сосед не рассказывал им о том, как снял её с забора. Отсюда и повелась одна нерушимая, но истина. Падать Лизе было можно, а вот попадаться при падении кому-то на глаза – нельзя. На людях всё должно было быть чинно и важно.
«Правда она спросила дедушку, – продолжала мысленно рассуждать девочка. – Он не выдаст, но вот, если бабушка услышит, плохо мне придётся…»
– Нет-нет, – тут же поспешила развеять её сомнения женщина, словно умела читать мысли, – я не собираюсь на тебя жаловаться. Я поговорю о своём. Я… – помедлила она, сделав глубокий вдох, – знала его очень давно и сегодня хотела бы просто увидеть.
– А, – протянула обрадованно Лиза, – тогда ладно. Дедушка ушёл к Ивановым телевизор чинить. Думаю, скоро вернётся.
Поглядев на калитку, женщина сжала губы в тонкую линию и приложила ладонь к правой щеке. Присмотревшись, Лиза неожиданно поняла, что та потёрла родинку, как две капли похожую на её собственную.
«А глаза у неё красивые, – опять подумала девочка, наблюдая за быстро меняющимся выражением лица незнакомки. – Вроде как у мамы, но ярче. Вот бы мне такие, когда вырасту. Интересно, а лет ей сколько? Двадцать или больше? Скорее всего, она точно моложе мамы».
Возраст Лиза умела определять плохо. Руководствуясь исключительно внешностью героинь из сериалов, которые любила смотреть вместе с бабушкой, она часто обманывалась. Нередко двадцатилетних там играли актрисы, успевшие разменять тридцатник, а от того в голове у Лизы происходила путаница. Однажды она сказала бабушке, что мама её одноклассника настолько молодая, что той, наверное, и двадцати нет, чем и довела старушку почти до сердечного приступа.
– Я посижу с тобой, ладно? – робко попросила женщина, собирая весь свой медицинский арсенал в сумку. – А ты расскажи мне, что сейчас читаешь? «Незнайку», наверное?
– Ага. Уже начала про Солнечный город.
– И как? Нравится?
– Очень! Тоже хочу волшебную палочку.
– Понятно…
Снова потерев родинку, женщина откинула волосы назад и посмотрела на крышу соседского дома. Она казалась намного темнее Лизы, но по густоте их волосы были примерно одинаковыми.
– А вот и дедушка вернулся, – через несколько минут произнесла она, гипнотизируя взглядом калитку.
Лиза радостно повернула голову. Женщина не обманула и в этот раз. В красной вязаной жилетке, надетой на серую рубашку, и с коричневым вещевым мешком за плечами за дверную ручку держался именно он, её самый лучший дедушка в мире.
– Ну, что, Лиза, опять упала? – покачал головой он, когда девочка принялась прыгать вокруг него, как стая гоблинов. – Гляжу, уже и повязку наложили, а я тебе гостинец принёс. Три конфетки на палочке. На сдачу сдали. Только спрячь куда-нибудь. Или тут съешь. Мать с бабкой узнают, три шкуры с меня спустят за то, что я твои зубы порчу.
– Деда, – забрав леденцы, Лиза дёрнула старика за жилетку. – К тебе вон та тётя пришла.
Сняв вещевой мешок, Лизин дедушка обернулся. Незнакомка в сером пальто по-прежнему сидела на скамейке. Всё такая же спокойная, как и раньше, но теперь как будто боявшаяся пошевелиться.
– Она сказала, вы давно не виделись, – затараторила Лиза, распечатывая первый «Чупа чупс» с яблочным вкусом.
– Да, пожалуй, мы никогда не виделись. – Лизин дедушка в замешательстве почесал голову. – Я Вас точно знаю?
Из правого глаза женщины выкатилась слезинка. С трудом поднявшись, незнакомка приблизилась к старику, протянула руку, словно хотела дотронуться, но в самый последний момент опустила и резко прижала ладонь к себе.
– Нет, но зато я очень хорошо знаю Вас.
Лизин дедушка чуть приподнял брови и поставил вещевой мешок на землю. Вероятно, он хотел спросить у женщины, что та имеет в виду, но внучка снова дёрнула его за жилетку.
– Это тётя забинтовала, – показала она на ногу, – можно я подарю ей один «Чупа чупс»?
– Дари, конечно. Они же твои.
Лиза повернулась к женщине и смело протянула ей леденец. Ярко-оранжевый. С апельсиновым вкусом.
– Спасибо. – Новая слезинка в этот раз покатилась из левого глаза. – Я очень люблю апельсиновые. То есть, любила. В детстве.
Покашляв, Лизин дедушка прищурился:
– Неужели в Советском Союзе где-то такими торговали? Я только петушков самодельных видел.
– Я выросла не в Советском Союзе…
Когда пришла очередь третьей слезинки, женщина будто окаменела. Зажмурив глаза, она открыла их только спустя минуту и долго-долго смотрела на небо, видимо, пытаясь собраться с мыслями.
– Борис Иванович… – наконец заговорила она, почти не делая пауз: – Пожалуйста, не курите бoльше «Примy» и «Бeлoмoрканал». Они такие ядoвитые. И вообще по возможности больше не кyрите… И не терпите, если бoлит голова, у Вас повышенное дaвлeние. Вам надо…
– Мне надо что?
Женщина не ответила. Наверное, её напугала слишком громко скрипнувшая калитка или чересчур строгий незнакомый голос.
– Лиза! – Лиза оглянулась. Держась за железную ручку, в дверном проёме стоял бородатый мужчина в кожаной куртке и зауженных коричневых джинсах, только вот обращался он, по всей видимости, не к ней. – Лиза, ты ведь мне слово давала!
«Неужели это он женщине говорит?»
Маленькая Лиза поёжилась и, прильнув к дедушке, крепко обняла его за ноги. Женщина вытерла слёзы и, не прощаясь, подала руку мужчине. Походка её стала нервной, ровная до этого спина ссутулилась, и она едва не упала, когда ступила на дорогу, но, как только мужчина отпустил её ладонь, бросилась назад, упала на колени и с силой вцепилась в Лизу:
– Не слушай маму и бабушку, слышишь?! Не верь, что на тебя никто не взглянет, – зашептала она, гладя девочку по лицу и плечам. – Взглянут. И всё у тебя будет. И муж, и дом, и работа. Тяжело будет, подчас так тяжело, что захочется всё бросить и сбежать, но ты не сдавайся, держись, слышишь! И не опускай руки! Никогда не опускай! А ты… – поглядела она на Лизиного дедушку. – Вы… сходите в бoльницу. Пожалуйста, сходите! Вот прямо сегодня, потому что завтра…
Мужчина в кожаной куртке с силой поднял её с земли и, взяв на руки, вынес на улицу. Вероятно, она говорила что-то ещё, а может, плакала, но Лиза уже не слышала, потому что заткнула уши руками и крепко прижалась к дедушке.
О встрече со странными мужчиной и женщиной они, не сговариваясь, решили никому не рассказывать. И Лиза наверняка бы вскоре убедила себя, что они ей приснились, если бы вечером не обнаружила под повязкой записку:
«Однажды на твоём пути встретятся Алексей и Полина. Держись подальше от них. Они принесут только злo…»
Автор: Алиса Селезнёва
