Деревенские жители с осторожностью воспринимают всё новое. Потому-то к приезжим относятся если и не с опаской, то рассматривают критически, как учёный в микроскоп. Дачники и гости не в счёт, эти побудут и уедут. Но кто решил поселиться в деревне, тому придётся сполна ощутить этот пресс повышенного критического внимания. И не дай бог, если новичок ещё будет слишком необычным. Травники и колдуны вызывают у деревенских повышенную озабоченность, даже если никакого колдовства на самом деле нет.
Слишком зависим крестьянин от множества условий. Тут тебе и погода, и природное окружение, выражающееся в наличии диких животных. Особенно это касается городских, решивших обосноваться на свежем воздухе. Сразу появятся слухи, что человек неспроста уехал из сытого и беспокойного города, поскольку почти все деревенские в душе желают переселиться в город. Это повелось ещё с колхозов, да так и не выветрилось до конца. Она была именно такой, бывшей горожанкой, да ещё травницей и, само собой, колдуньей, по мнению местных баб. Миф этот успешно поддерживался нелюдимым характером и тяжёлым взглядом. Впрочем, жила она не совсем в деревне, а это сглаживало ситуацию.
Собачиха жила на отшибе. Дом был старый, но крепкий, да и подворье хорошее. Раньше здесь жил кузнец с большой семьёй. Потом революция, колхозы, кузнеца раскулачили сдуру, потом реабилитировали. Только хозяйство его прежним так и не стало. Успели растащить местные даже инструмент, хотя потом почти всё вернули, как же без кузнеца в колхозе. А потом грянула война, и с неё уже никто из его семьи не пришёл. Дом стоял пустой, и когда Собачиха появилась в деревне, то заняла его без всяких вопросов и возражений. Звали её тогда Татьяной, но со временем имя забылось, а осталось это прозвище. Получила она его за любовь к собакам. Подбирала раненых и больных и выхаживала, как умела, а умела она как-то особенно хорошо, все собаки у неё выздоравливали и жили потом бодрыми и радостными. Раздавала она их с радостью, но не просто.
— Если какая за тобой потянется, так тому и быть, — говорила она желающим взять у неё собачку.
И тут, как ни уговаривай, но на верёвку уводить никого не давала, вот если легла на сердце собачье твоя душа, значит и жить вам вместе. Лечила она и людей, травками, отварами, да руками своими умелыми. Вывих там вправить или боль старую унять, а то и позвоночник на место поставить. Денег не брала, но от подарков не отказывалась, хотя и своё хозяйство у неё было в порядке. Огород всегда можно было фотографировать для газеты, как образцовый, корова давала столько молока, что колхозные могли только завидовать. А про всякую мелочь, вроде кур, и говорить не приходилось. Женщина, она была крепкая, даже мощная. Коня на скаку не доводилось, и избы не горели в деревне, но сомнений не было, и войдёт, и остановит. При этом жила одна и мужиков близко не подпускала. Ходоки, сунувшиеся к одинокой бабе, получали такой отпор, что потом неделю стыдно было на улице появиться. Местные ведьмой её не называли, но немного побаивались, хотя услугами её порой пользовались. Хворь в деревне тоже человека донимает, а больницу в каждом селе не поставишь. Вот и ходили к Собачихе, а так ни на посиделки, ни просто в гости, этого с ней никто не водил. А Собачиха и не набивалась, ей собаки её одиночество скрашивали, с ними она и разговаривала, и гладила, и даже в глаза смотрела, видно, что-то там говорила без слов.
Лес от деревни был рядом, порой и скотинка пропадала, и ульи медведи ломали, а к Собачихе озорничать не лезли. Ну, то мужики с ружьями в лес порой всей деревней хаживали, прореживать тамошних хищников. А потом этот случай и приключился. Собаки разрывались диким лаем, да так, как на чужого никогда не лаяли. Собачиха набросила тулуп и вышла из избы. У ворот стоял матёрый волк и смотрел ей в глаза.
— Чего пришёл? Ступай себе домой! – Собачиха, не отрываясь, смотрела в глаза хищника.
Волк не выдержал и отвёл взгляд, повернулся к лесу, но потом остановился и снова посмотрел на Собачиху. Что уж в его взгляде увидела она, да только взяла лыжи, топор, запахнулась и пошла за ним в лес.
— Вот чего ты меня звал, — задумчиво промолвила она.
Волчица лежала на снегу с разорванной картечью задней лапой, да и с позвоночником какая-то беда у неё приключилась, задние ноги не шевелились. Собачиха долго не раздумывала. Соорудила из лыж сани и уложила волчицу на них. Так и притянула во двор, только на собак прикрикнула. Волк, было, сунулся за ней, но она его живо наладила, и серый вернулся к лесу. А волчицу она затащила в избу и принялась за лечение. Уж что она там с ней делала, того никто не знал. Только долго жила волчица у неё, до самой весны, даже волчат родила в избе у Собачихи. Постепенно и собаки её привыкли к волчьему запаху. Зато люди в деревне прознали как-то о Собачихиной «пациентке», и однажды заявились к ней мужики с требованием выдать им волчицу с волчатами. Да только видно плохо они знали Собачиху. Та взяла вилы и стала в воротах с ними чище того солдата. А как она умела смотреть, про то словами не рассказать. Мужиков оторопь взяла, мурашки по спине побежали, постояли так, да и разошлись по домам. А тут уже и снег сошёл, да и волчата подросли. Вот однажды ночью она и вывела волчицу с потомством из избы, да и повела в лес. Волк уже ждал их на краю леса.
— Будя целоваться то, — Собачиха дала немного порадоваться встрече, облизать морды друг другу. – Теперь слушайте сюда.
Собачиха смотрела в глаза волкам и что-то говорила, говорила долго и в глаза смотрела не моргая. А потом потрепала по холке, как псинку домашнюю, да и отпустила в лес. Утром Собачиха отправилась к магазину деревенскому, где была редкой гостьей, даже хлеб она пекла сама. Бабы судачили, ожидая открытия магазина, сплетничали, а Собачиха стала немного в сторонке и сказала своим ровным голосом, от которого у многих мурашки бегали по спине.
— Волки вас больше не обидят, но и вы в лесу не озоруйте, зря животину не губите, а волков и вовсе больше не стреляйте. Тогда и скотину вашу никто не тронет. А ослушаетесь, худо будет.
Сказала так и пошла к себе домой, так ничего и не купив. А по селу быстро расходится молва. Да только с тех пор даже медведи в той деревне пчёл беспокоить перестали. А мужики если и охотились, то только на стол, глухаря там, или тетеревов с зайчиком. Прониклись Собичихиной угрозой, поскольку на слова она была скупа, и лишних никогда не говорила. Раз только видели, как Собачиха с волками стояла у леса и трепала по холке, как собак своих домашних. А что с неё взять, ведьма же и есть ведьма…
Автор: #Вакантка
