Марья Ивановна —- соседка. Знакома я с ней давно. Супруг её, полковник в отставке, упал с дерева и от полученной травмы скончался. Долго горевала, в черном ходила почти год, не заговаривала ни с кем, не улыбалась. За месяц до трагедии вышла на пенсию, о которой мечтала. Говорила: «Вот уйду с работы, поедем с мужем на мою родину — Сахалин. Детей тоже навестим».
Казалось, жизнь для неё остановилась. Вырастили они с мужем трёх сыновей. Но те уехали на учёбу в , завели там семьи и с мамой виделись редко — не чаще одного раза в три-четыре года и то — всего лишь несколько дней. Внуков своих она не знала. Сама же к ним в гости не ездила.
Жила замкнуто. Обычно сидела перед домом на скамеечке с более пожилыми соседками. Уже через пару — тройку лет после того, как стала вдовой, превратилась из яркой голубоглазой блондинки с красивым лицом и стройной фигурой в пожилую даму, рядящуюся в байковый халат и войлочные тапочки. Ничем она более не интересовалась.
Раньше, при здравствующем супруге, Марья Ивановна наведывалась в салоны красоты, без макияжа на улице не показывалась, даже, когда просто за хлебом выбегала. Слыла модницей. Театр-кино с мужем посещали. Гостей у себя принимали.
***
Ворвалась в наше бытие перестройка, а с ней — и экономические трудности. Зарплат и пенсий на существование не хватало. Население выкручивалось, как могло. Вчерашние инженеры, учителя, воспитатели, медработники перевоплощались в торговцев. Соседка Марья Ивановна выносила практически новые шубы — беличью, ондатровую и каракулевую, элегантные головные уборы, вечерние платья, туфли на шпильках, атласные перчатки до локтей, броши.
Все это когда-то приобреталось за границей — в Чехословакии и Венгрии, где супруг проходил службу. Да, безвозвратно упорхнуло время старомодных фокстротов и полек, вальсов и танго, когда она в военных гарнизонах танцевала и пела, восхищая молодых офицеров.
Ежедневно она раскладывала наряды из прошлой жизни на парапете около нашего дома, где местные жильцы устроили импровизированную барахолку.
Но народ обеднел, поэтому каждый вечер незадачливая продавщица возвращалась назад с вещами. Однажды к ней приблизился старый цыган. Долго приглядывался к её товару. Подумав, отобрал платье из красного бархата, театральную сумочку и брошь с жемчугом.
Хозяйка нарядов просила немного, но тот начал сбивать цену. Женщины, находящиеся рядом, принялись его гнать, мол, если нет денег, иди своей дорогой, нечего устраивать базар. Но покупатель не спешил уходить. Он настойчиво просил Марью Ивановну отдать ему приглянувшееся. В конце концов, достав кошелёк в виде кисета, высыпал звонкие медяки на ладонь.
«Совсем, что ли, обалдел, наглый какой», — возмущались соседки.
Марья Ивановна, не обращая внимания на подстрекательства крикливых адепток справедливости, поинтересовалась, для кого он хочет купить столь экстравагантные наряды. Пожилой человек в ответ взглянул полными слёз глазами.
«Простите, мне трудно говорить. Моя дочь больна. Она никогда уже не встанет с постели. Мы с супругой её каждый день убеждаем, что она поправится. А после этих слов выходим из комнаты и плачем. Знаете, шёл мимо и неожиданно подумал — а что, если я ей принесу платье, украшения, вдруг она поймет, что наши слова — не ложь и поверит в выздоровление. Кому в голову придёт мысль больному человеку дарить такое роскошное одеяние?»
После этих слов Марья Ивановна, не медля ни минуты, воскликнула: «Да берите всё просто так, без денег! Пусть дочь поправится. Может быть, свершится чудо!»
«Нашла верить кому», — осуждающе качали головами товарки. Но хозяйка устаревших нарядов, уверенная в своей правоте, оставшись непреклонной, вручила отцу занемогшей девочки понравившиеся вещи без платы.
В жизни моей доброй знакомой с этого момента стали происходить интересные события.
***
Буквально, через неделю ей позвонили из собеса и предложили бесплатную путевку в дом отдыха. Марья Ивановна, потерявшая всякую радость в жизни, хотела было отказаться, но лично я её с большим трудом уговорила.
Поехала она. А вернулась оттуда совершенно другой — похорошевшей и помолодевшей. Рассказала мне, смущаясь и краснея, о знакомстве в пансионате с одним человеком. Он из деревни, что в двухстах километрах от нашего города. Моложе её на шесть лет. Вдовец. Каждый день названивает, уверяя, что привязался всем сердцем и испытывает неимоверную тоску по ней.
В ту пору офицерской вдове исполнилось семьдесят. Она не допускала и мысли о серьезных отношениях. Но, тем не менее, с нетерпением ждала предстоящую встречу — он намеревался приехать и обсудить их совместное будущее.
Пожилая женщина сняла привычный байковый халат
и облачилась в современного покроя брючки с воздушной блузкой. День стал начинаться с кефирной маски, разглаживающей морщины и подтягивающей мышцы лица.
«Конечно, завидная невеста — жильё в городе, пенсия военная. Ему не она нужна, а квартира и деньги», —- судачили недовольные чужой радостью соседки.
Он прибыл. До самого утра они проговорили. Нет, нет, город его никак не привлекает. Он — агроном. Всю жизнь на земле прожил — среди полей и лесов. И никакими пряниками его не заманишь в многоэтажку.
Звал он Марью Ивановну в свою жизнь, где люди встают с первым криком петуха, где вольно дышится, где много цветов, птиц и зверей, где можно сидеть под старой яблоней и вязать носки, печь хлеб, делать творог из молока, по осени ходить в лес за грибами и ягодами.
Трудно, трудно ей далось решение, настолько трудно, что поднялось давление. Сватающемуся ответила: «Ну, что же, давай попробуем».
А ей понравилась сельская жизнь. Сейчас Марье Ивановне восемьдесят. Уже десять лет как горожанка поселилась в деревне. Нынче она выглядит лучше, чем двадцать лет назад. Подвижна, улыбчива, здорова.
Автор: Светлана Юшко
