В наших посёлках, как правило, все хорошо друг друга знают. Здесь за вежливой улыбкой и дежурными словами приветствия не скрыть свое истинное лицо.
Это в городских многоэтажках люди ни то что не здороваются, не видят порой друг друга годами. Тихо поднялись на лифте, по-быстрому зашли в свою квартиру, и всё, моя хата с краю.
Скажете, утрирую? Может быть, но всё же, в российской глубинке все намного душевней, открытей, по-настоящему.
Дик выбрался из будки, услышав подозрительный шум за забором. Повернув голову, он увидел над забором светлую детскую головку, приветливо ему улыбающуюся. Настоящий сторожевой пёс, он должен был залаять и броситься на нарушителя, но эта головка была ему хорошо знакома.
– Ну, что, сидишь? И долго так сидеть будешь? Надо пить, надо кушать, – уговаривала его девчонка.
Она немного шепелявила, вздыхала, и всё говорила, говорила. Дик слушал её и как-то несмело вилял хвостом.
Четыре дня назад мужики загнали его деревянными щитами в будку, зашли в дом и увезли хозяина. Растерянный и обозлённый, он никого не пускал во двор, кидался на любого, кто пытался зайти.
Цепь не доставала до ворот, и кто-то посмелей поставил ему глубокую миску с водой, подвинув палкой так, чтобы он мог достать. Соседи кидали кости и колбасу через забор, но пес не брал чужого угощения.
Пётр Андреевич приехал в поселок 5 лет назад, когда умерла Клавдия Андреевна, его родная сестра. Они долго не общались с сестрой, но так сложилось, что ни он, ни она не обзавелись семьёй. Вот он, как единственный наследник, и приехал в посёлок, да так и остался.
О давней ссоре с сестрой Пётр жалел, но жизнь военного не давала ему времени, чтобы что-то исправить. Клавдия же имела характер гордый и жёсткий, она никогда не пошла бы первой на примирение. Вот так они и жили, два родных человека, не сумевшие, или не захотевшие найти время и желание простить друг друга.
Клавдия умерла неожиданно, в сорок пять лет у нее просто остановилось сердце. В это время Пётр уже два года как был комиссован из армии по ранению. Жил он в однушке, полученной от министерства обороны, в небольшом городке на Урале.
Получив сообщение о смерти сестры, он рванулся на похороны, но не успел. Приехав в посёлок, пожив несколько дней в доме, Петр решил остаться здесь.
Вот только за пять лет у него так и не появилось новых друзей. Клавдия работала в поселке фельдшером, дом купила на свои сбережения, обустроила его, огород завела. Петру понравился незатейливый деревенский уют, пенсия у него была приличная, но он не собирался сидеть дома.
Попробовал поискать работу в посёлке, пообщался с его жителями, и понял, что все сложно. Военный человек, он не понимал беспробудного пьянства, или свободного режима работы, не умел лебезить и подстраиваться. Несколько стычек с местными мужиками отбили всю охоту, и Петр зажил жизнью бирюка.
Одинокие женщины пытались поближе сойтись с ним, но не было среди них той, что запала бы в сердце. Да и ранение не прошло без последствий, напоминало о себе резкими головными болями и хромотой.
Три года назад кто-то подбросил во двор Петра щенка. Дик вырос большим, лохматым, и таким же бирюком, как и хозяин.
Два года назад в село вернулась Катерина с семилетней дочкой Алисой. В городе у нее не заладилось, мать позвала домой. Катя отнеслась скептически к маминому предложению, но было лето, и она решила, что дочке будет полезно провести его на природе, да и она приведет мысли в порядок.
Потом оказалось, что и работа для нее есть, и Алиске нравится в деревне, и много чего ещё, склонившее чашу весов к возвращению.
Потом Катя увидела нового соседа, спросила про него у матери. Та ответила, что он уже года три здесь живёт, а для нее новым кажется потому, что сама она, Катя, редко домой приезжала. Потом полилась старая песня про город, про неудачное замужество, и про одну радость, Алиску, и то имя какое-то нерусское дала.
Катя исподволь наблюдала за соседом, ведь их дома стояли рядом, и она видела, как он занимается хозяйством, как дрессирует собаку, как стирает и развешивает во дворе бельё, совершенно не стесняясь.
Он нравился ей, но на контакт она не шла, да и он только искоса поглядывал на неё, но даже словом не обмолвился.
Зато Алиска быстро сдружилась с Петром. Как-то раз она протянула руку через щель в заборе и сорвала несколько ягод малины. Удивительно, но у соседа росла самая крупная в поселке малина, вот и не удержалась девочка.
Дик залаял, Пётр, что-то делавший во дворе, заметил худенькую ручку, срывающую ягоды, и улыбнулся. Тихонечко подошел к забору и сказал:
– Нравится малина?
Алиса, встав с корточек, задрала вверх перемазанную мордашку и, дожевывая ягоды, ответила:
– Вкусная она у вас.
– Постой, подожди, я сейчас, – ответил мужчина.
Пётр взял с веранды глубокую миску, наполнил ее ягодами и передал Алисе через забор.
– Спасибо! Пойду бабушку угощу, – поблагодарила девочка, и убежала в дом.
Потом были яблоки и груши, сливы и печеная картошка, знакомство с Диком, посиделки на крыльце и разговоры ни о чём.
Пётр, болтая с Алиской, отогревался душой. Иногда соседи слышали смех, заливистый девчоночий и сдержанный, но добрый, взрослого мужчины.
Бабушка с мамой сначала насторожились. Чего это взрослый мужик девчонку привечает, но потом он сам пришёл к ним и объяснился, как мог.
– Вы, женщины, не думайте плохого. Вижу я ваши взгляды подозрительные, и как Алиску ко мне не пускаете. Я никогда её не обижу, верьте.
Он стоял перед ними, краснея и запинаясь, такой большой, и такой беззащитный. И они ему поверили…
– Так, я сейчас тебе кушать принесу, и ты поешь, понял? — строго проговорила она, глядя в глаза псу.
Алиса сбегала домой, попросила у бабушки чего-нибудь мясного для Дика. Женщина положила в миску два ребра и куриную ножку, плеснула супа.
– На, неси. Может и правда с твоих рук поест.
Алиса смело вошла во двор, подошла к собаке, погладила по голове и пошла к будке. Дик шел за ней, виляя хвостом и сглатывая слюни, которые стекали по бороде и крупными каплями падали на землю.
– Ох-хо-хох, горюшко ты моё. Исхудал как, – покачивая головой, скопировала бабушку Алиса.
Быстро расправившись с едой, пёс лизнул девочку в нос и улёгся возле будки.
Вечером мать рассказала Кате про пса и Алису. Катя подумала, и сказала:
– Знаешь, мам, а ведь и за огородом надо бы присмотреть, и в доме порядок навести.
– Вон оно кааак, – задумчиво протянула та, с прищуром посмотрела на дочь, и сказала – надо, эт точно. Вот ты и справляйся.
Прошло три недели. Пётр, подлечившись, выписался из больницы. Он шёл домой и с тревожным волнением думал о Дике. Он знал, что пёс не возьмёт еду у чужих, но надеялся, что соседи как-то подкормят собаку.
Подойдя к дому, мужчина остановился. Во дворе слышался смех, звонко лаял Дик и вилась пыль столбом. Открыв калитку, мужчина замер.
Дик, спущенный с цепи, носился по двору с девочкой и женщиной. Они играли в футбол. Девчонки перекидывали друг другу уже несколько раз прокушенный мяч, пёс дурашливо рычал на них и пытался его поймать налету.
– Ой, – вскрикнула Катя.
Все трое замерли. Потом Дик узнал хозяина, и стрелой метнулся к нему, взвизгивая, как щенок. Он вился у его ног, пытался напрыгнуть.
А Пётр смотрел на двух чумазых девчонок в шортах и футболках, стоявших в его дворе. Катя смотрела на него растерянно и немного стесняясь. Алиска улыбнулась, и вдруг подмигнула ему.
– А мы тут по хозяйству. Грядки пололи, урожай собирали, – доложила она хозяину.
– И собаку баловали, – улыбнувшись, ответил Пётр.
– И ничего не баловали, мы его кормили, выгуливали, расчесывали и мыли.
– Мыли? – удивился Пётр.
– Ага. Маму ему шампунь собачий купила, вот. Он теперь цветами пахнет.
Мужчина наклонился к собаке, понюхал.
– И правда, цветами, – и вдруг громко рассмеялся.
Так они и стояли, дружно хохоча.
А потом была свадьба, но это уже совсем другая история.
Автор: Галина Волкова
