Весеннее солнце спряталось за облако и тут же выглянуло опять, словно улыбнувшись соловью, выводившему свою трель где-то совсем недалеко. Все было таким спокойным и светлым, что Алла Алексеевна, закрыв глаза, невольно представляла себя где-то в лесу, но никак не на кладбище, рядом со свежей могилой, где всего неделю назад был похоронен ее единственный сын Данил. Ей совсем не хотелось возвращаться в реальность, проще было оставаться в воображаемом лесу, думая, что Даня, еще маленький, бегает рядом, разыскивая любимую землянику.
Алла Алексеевна с трудом открыла глаза, нежно погладила фотографию сына и повернулась, чтобы уйти. Вдруг она заметила в стороне Веру, бывшую девушку Данила, с которой он расстался незадолго до своей гибели. Вера почему-то спряталась за старую березу.
— Вера, — тихо позвала Алла Алексеевна, — Подойди, пожалуйста.
Девушка нехотя вышла из-за дерева и медленно подошла к ней. Видно было, что она плакала, глаза и нос Веры были красные.
— Ты не обижайся на Даню, — попросила женщина, — Что уж теперь, судьба, видишь, как распорядилась. И у Оли его забрала.
— Не могу его простить, — ответила Вера, всхлипнув, — Он же мне в любви клялся, а сам за этой убежал, стоило ей к нему на шею прыгнуть. Когда я ему сказала, что беременная, знаете, что он мне ответил? Что я завидую Оле, потому что она моложе меня на пять лет. Я не завидовала, у меня, правда, будет его ребенок. Вернее, не будет, я сделаю аборт.
Алла Алексеевна замерла, потом осторожно дотронулась до руки девушки и попросила:
— Верочка, не надо делать аборт, ведь это ребенок Дани, мой внук.
— Простите меня, Алла Алексеевна, но я не могу сейчас рожать. Мужа у меня нет, родители далеко, да и помочь они мне тоже не смогут, нужно защитить диплом, работу найти и живу я, Вы знаете, в общежитии.
Алла Алексеевна даже замерла, она не знала о том, что у ее сына будет ребенок. Прижав, дрожащую руку к губам она с отчаянием посмотрела на девушку , а потом несмело спросила:
— Верочка, а если я у тебя куплю этого ребенка? Нет, ты только не отказывайся сразу. Подумай. Родишь, напишешь отказ, а я, как родная бабушка, усыновлю его. За это я тебе Данину квартиру отпишу. Ты можешь прямо сейчас в ней и поселиться. И помогать тебе буду, с питанием, — Алла Алексеевна почти не дышала, ожидая ответа Веры.
Девушка смотрела на нее широко открытыми от неожиданности глазами и молчала. Потом неуверенно пожала плечами:
— Я подумаю. Я Вам позвоню, — и, так и не подойдя к могиле Данила, быстро ушла.
На другой день она позвонила:
— Вы, действительно, готовы забрать ребенка и отдать за него квартиру? И расписку напишете?
— Да, да, я все напишу! – закричала в телефон обрадованная Алла Алексеевна, — Зайди ко мне сегодня, мы все обговорим.
Вера пришла ближе к вечеру. Она была смущена, но настроена решительно.
— Алла Алексеевна, Вы не подумайте про меня плохо, но я согласна. Через месяц я получу диплом, в моем положении меня могут не принять на работу, Вы же понимаете. Воспитать сама ребенка я не смогу, у меня и жилья нет. Родители еще двух сестер учат, работают на двух работах. Да и жить там негде, у них двухкомнатная квартира. Я уехала от них, чтобы не обременять, и за учебу сама платила, подрабатывала по ночам. А за ребеночка я спокойна буду, я знаю, что Вы хороший человек, и обеспеченный, к тому же, Вы сможете его прокормить и воспитать. А еще, — Вера поежилась, — жалко его убивать, он же уже живой, и он его ребенок. Я все же так и не смогла разлюбить Данила, хоть он и предал меня.
Алла Алексеевна грустно улыбнулась, взяла девушку за руку и кивнула. Она была рада этому решению.
Вера поселилась в трехкомнатной квартире Дани. Алла Алексеевна написала девушке расписку, в которой обещала отписать ей эту квартиру сразу после рождения малыша и ее согласия на усыновление бабушке. Вера вскоре успешно защитила диплом и все же, с помощью Аллы Алексеевны, смогла устроиться на работу.
Мама Данила часто приходила к ней, приносила продукты, фрукты. Они много разговаривали, что-то обсуждали, вспоминали Даню, и не заметили, как подружились. Вера тяжело переносила беременность, и Алла Алексеевна ей очень помогала, и кушать приготовит, и прибрать поможет. Вместе вечером ходили прогуляться по городу.
— Верочка, только ты мне сразу скажи, когда он шевельнется, хорошо? Очень мне хочется услышать его. Знать, что он жив и растет. Что здоровенький. Вот родится красавчик, будет радовать меня первой улыбкой, потом смехом. А потом, когда ходить и говорить научится, совсем меня счастливой сделает. Я за это и жизнь бы отдала, не то, что квартиру. Знаешь, какая это радость, когда твой родной ребенок тебя своими маленькими ручками обнимает и прижимается к тебе, к самому близкому человеку, которого любит всей душой.
Вера слушала ее и кивала, опустив взгляд.
— Что с тобой? – испугалась Алла Алексеевна, — Тебе опять плохо? Или передумала ребеночка отдавать? Ты уж слово держи, мы же договорились, так, ведь? – женщина заглянула в лицо Вере, но девушка отвернулась, помахав рукой, мол, да, конечно, а Алла Алексеевна плечами пожала и довольно улыбнулась.
Когда Вера впервые услышала в животе легкое движение, ее сердце так громко застучало от неожиданной радости, что девушка даже заволновалась, не напугать бы ребенка. Она прижала обе руки к животу и долго стояла, не шевелясь. Но все было тихо. Зато на другой день ребеночек уже более уверенно поздоровался со своей мамой. В эту ночь Вере приснилось, что она держит на руках своего ребенка, она не видела, мальчик это или девочка, но то чувство счастья, когда твое дитя прижимается к тебе всем своим существом, эти нежность и тепло души так ее поразили, что она проснулась вся в слезах.
Вера не сказала Алле Алексеевне, что услышала шевеление. Почему — она боялась признаться даже себе. Признаться в том, что ревновала ребенка к его бабушке, что полюбила его больше всего на свете. Она не знала, что ей делать. Умом понимала, что не сможет его прокормить сама, а душой чувствовала, что и отдать его уже не сможет, ни за какие деньги и квартиры.
— Мальчик! Какое счастье! — Алла Алексеевна светилась от радости, когда Вера сообщила ей результат УЗИ, — Но главное, здоровенький! Какая ты умничка, Верочка! Я тебе так благодарна, что ты не убила его, что согласилась отдать мне! Он вырастет богатырем, на папу и на тебя похожим. Будет счастливым, обязательно, я уж постараюсь, — она обняла девушку, но сразу почувствовала, что Вера вся будто окаменела.
Тогда Алла Алексеевна отстранилась от нее и кончиками пальцев повернула лицо Веры к себе. Заглянула ей в глаза и строго спросила:
— Что-то не так? Почему ты такая?
— Я не могу! – закричала со слезами девушка, — Я не могу Вам отдать своего ребенка! Я люблю своего сына! Я не смогу жить, если его не будет рядом! Не нужна мне Ваша квартира, ничего мне от Вас не надо! Я смогу его прокормить, пусть нам будет трудно, главное, он будет со мной, — и Вера заплакала, громко, навзрыд.
Через какое-то время Вера поняла, что Алла Алексеевна ничего ей не отвечает. Подняла голову и посмотрела на нее. Женщина спокойно стояла рядом и… улыбалась. Потом мягко взяла Веру за плечи и обняла, по-доброму, по-матерински.
— Доченька, я и не хотела забирать у тебя малыша, мне достаточно знать, что мой внук жив, что его любят. Что мамочка никому не даст его в обиду. А квартиру я тебе и так отдам, для нашего мальчика. Зачем она мне? Теперь вы моя жизнь. Главное, ты поняла, что для тебя важнее.
Вера вовремя родила крепенького сына, очень похожего на Данила. И записала на его фамилию, за что Алла Алексеевна была ей очень благодарна и с радостью помогала ей водиться с малышом, которого они вместе, после долгих споров, назвали Никитой. Вера через три года вышла замуж, за Ваню, хорошего парня. Через год у них родилась еще девочка, но Иван любил их одинаково.
Аллу Алексеевну они уважали и всегда были рада ее визитам. А уж дети бабушку любили так сильно, что с трудом отпускали ее домой. Однажды она вышла из подъезда, присела на лавочку и грустно вздохнула:
— Видишь, Данечка, не без следа ты ушел, остался у тебя сыночек, твоя родная кровинушка, мой внук, — она вытерла слезу и увидела рядом с собой Веру.
Девушка присела рядом, обняла ее и тихо сказала:
— Спасибо Вам. За все. А главное, за то, что сохранили для нас всех Никитку. Я бы без Вас не справилась.
Долго еще, обнявшись, сидели на скамейке у подъезда две женщины, а из окна квартиры со второго этажа на них не отрываясь смотрели двое малышей, которые даже не могли представить, что один из них мог никогда не родиться.
Автор: Мария Скиба
