Я безнадёжно мечтала о дублёнке. Дублёнка же была не просто приличной верхней одеждой. Она была символом избранности, знаком причастности к обществу отмеченных особо.
За неимением дублёнки я довольствовалась французской синтетической шубой «под норку», очень красивой и меня не портившей, но сам факт существования недостижимой дубленки отравлял всю радость.
И вдруг мама, начальник юротдела крупнейшего оборонного завода, сидя на кухне за ужином, обмолвилась, что трое суток на заводе в клубе для руководства будет распродажа канадских дубленок. Далекий от моды папа иронически захмыкал и начал вспоминать, что в его юности в этих тулупах чистили навоз и сторожили амбары. От его слов дубленку захотелось еще больше. Жили мы материально не очень, слишком много было нахлебников, а дубленка стоила целых 340 рублей, что в папином понимании было за гранью здравого смысла, хотя спекулянты, не задумываясь, давали за нее 700, потому что потом продавали в Нальчик или Ереван за полторы тыщи. Я почти смирилась с безнадежностью осуществления мечты, бывшей на расстоянии вытянутой руки, но родители ночью услышали мои вздохи и завывания, вспомнили все мои заслуги перед ними и Отечеством и заняли у соседки 300 рублей.
К 7 часам вечера следующего дня, усталая и помятая, но счастливая, как маньяк-убийца, попавший под амнистию, я стала гордой владелицей умопомрачительной серо-голубой дубленки почти до щиколотки с голубой нежной ламой на воротнике. Я парила в воздухе и даже не замечала, что дубленка довольна тяжелая, а я в ней неповоротливая, особенно на первых порах, пока она не обмялась. На следующий день я своей обновкой остановила работу всего Института государства и права, вечером добила сокурсников и гордая вошла в собственный подъезд часов в 12 ночи.
Блаженно улыбаясь в ожидании лифта, я не заметила, как кто-то вошел в подъезд и через 2 минуты, ловким движением завел мне руки за спину, толкнул в мертвую зону сзади лифта и ласково сказал: «Снимай шкурку, сучка!». Не отличаясь спортивностью и гибкостью даже в куда более легком прикиде, я было совсем остолбенела и похолодела, но знала твердо одно — дубленку я не отдам ни-за-что! На попытку заорать я получила смягченный дубленкой пендель и убедительный аргумент «Вякнешь — морду изуродую».
Обреченно понимая, что в этой дубленке меня будут хоронить красивую и молодую, я, с ловкостью молодой Плисецкой, вывернула шею на 180 градусов, разглядела в кромешной темноте звериный оскал похитителя дубленок и спокойным голосом гособвинителя, по непонятной мне самой причине, сказала:
«Напрасно…По совокупности сядешь…В Вологде тянуть будешь. Там в холодрыге сто раз эту дубленку вспомнишь…» Он сказал: «Извините!» и вышел из подъезда.
Дублёнку я носила лет десять, потом ее донашивала моя свекровь, а потом на лоскутах дублёнки спала в коляске на балконе моя дочка.
Хорошая была вещь, добротная!
Автор: Татьяна Хохрина
