Когда к ним в село приехал молоденький агитатор, у Симы дыхание перехватило. Высокий, в красной рубахе, с кудрявым чубом. Да и другие девчата встрепенулись. Говорили, что он к ним надолго, будет помогать коммуну организовывать. Он стоя на высоком крыльце, бывшего дома купца Васильева, горячо убеждал вступать в коммуну . Сима его почти не слушала, она хоть сейчас готова за ним хоть куда идти. В коммуну , в тайгу, да на край света, только бы с ним.
-Выдумала, в клуб ей надо — кричал отец — Даже и не думай. Твое дело какое? Замуж и детей рожать. И нечего этого Мишку горлопана слушать. Он наговорит, недорого возьмет. Все уши просвистел со своей коммуной . Не пойду я туда, чего там делать?
Видел я в соседнем селе этих коммуников. Ходят строем с песнями, а у самих скотина с голоду пухнет. Ведь ее кормить надо а не песни петь — Сима молчала,, хотя ей страсть как хотелось к ним. К тем кто уже вступил. Они каждый вечер собираются вместе, поют песни под гармошку. Весело у них. А ее отец никуда не пускает.
Но все меняется и отца силой заставили в коммуну вступить. Он матерясь и проклиная всех на свете, отвел таки корову с теленком в общее стадо. А для Симы наступил праздник. Теперь никто не запрещал ей ходить на спевки. Особенно интересно было когда Миша говорил. Про разные страны , про то как дальше жить хорошо будет. Как же екало ее сердечко, когда он говорил с ней.
Прошло время, коммуна распалась, организовали колхоз. Мишку поставили председателем. А тут отец сговорился с Терехиными. Решил, нечего Симе дурью маятся и пора ей замуж выходить. Вот и нашел подходящего жениха, Петьку. Сима, было заартачилась, не пойду, не люб он мне. Отец взял в руки вожжи и пока мать его держала, она через огороды убежала.
Сидит на бревне возле реки плачет. А тут прям как в сказке, Миша идет. — Чего слезы льешь? — спрашивает. Она ему возьми и брякни — Женись на мне — Он удивился — С чего бы это? — Она со слезами и призналась, что отец за Петьку ее неволит замуж выйти, а она его не любит. — А кого ты любишь? — спросил он, глядя на нее странным взглядом. — Тебя — выпалила она и красная от стыда, убежала. До ночи просидела на задворках, а когда в доме все утихло, прокралась к себе.
А на утро сваты пришли, вместе с Михаилом. Мать заахала, стала на стол накрывать, а Сима забилась в угол и затаив дыхание, ждала что отец скажет. Тот было заартачился, говорил что с другими сговорился. Миша слушал, а потом вскочил. Взял Симу за руку и вытащил ее с угла. — Нам ваше благословление без надобности. Скажи , Сима, пойдешь за меня? — Сима кивнула и прошептала — Да — Что отцу оставалось, согласился.
Поженились они и хлебнула Сима семейной жизни полным половником. Миша же партийным был, к тому же председателем. Дома если и появлялся, то редко. Как они умудрились двоих сыновей родить, Сима до сих пор не понимала. Ох и ревела она. Вроде и жена, но все время одна. Он оправдывался — Сима, я подневольный человек. Куда партия скажет, туда и иду.
Ты знала, за кого замуж выходила — Она ему в ответ — Да не знала я. Ты ж для меня идолом был, хоть молись. А на самом деле, что получилось. Дома дверь с петель слетела, мой отец чинил. Младший намедни соседа папой назвал. Твоего запаха уже в доме нет. Да и мне мужик рядом нужен, а не карточка твоя —
Пережили и это. Потом война треклятая. Миша первым в военкомат пошел. Только завернули его, хлеб тоже сеять надо. Но он не сдался, хоть Сима его и уговаривала в пекло не лезть, в сорок третьем ушел на фронт. За три года четыре письма. Жив, здоров, воюю. Другим бабам мужики такие письма слали, зачитаешься. А этот два словечка. Вон те письма, до сих пор в коробочке заветной лежат. — Ну не умею я письма про любовь писать — потом оправдывался он.
Вернулся он зимой сорок пятого. Где то, кому то помогал. Приехал грязный, небритый, с вещмешком за плечом. В нем банка тушенки, да портянки не стиранные. Зато живой. Зато и суток дома не посидел, в райком поехал. И опять, как раньше. Работа и никакого отдыха. До самой пенсии, как гончая по району гонял. Да и после, долго угомонится не мог.
Баба Сима встрепенулась и поправила платок. Вон идет ее Миша. С утра на рыбалку ходил. Вроде там болит, там не гнется, а все дома не сидится. Опять поди ничего не наловил, с пустым ведром идет. Баба Сима, кряхтя, поднялась с табуретки. Надо еду греть, мужик идет. Сколько лет вместе, но одно правило не изменно. Первым делом мужа за стол усадить. Михаил зашел в дом и виновато сказал — Даже на уху не наловил — А она глядела на него и думала «Спасибо Господи, что дал мне такую судьбу, а не иначе»
Уже лет двадцать нет ни бабы Симы, ни деда Миши. Но осталась их история, которую когда то мне рассказывала баба Сима, как сказку. И я до сих пор вспоминаю, как они бережно друг друга поддерживали. Теперь рядом лежат и думается мне, что и на том свете, они вместе.
