Апостол Петр стоял у небесных врат и лениво наблюдал за работой подчиненных. За многие тысячи лет работа была налажена настолько идеально, что смотреть на это было безумно скучно, поэтому Петр с удовольствием смотрел на Землю, охваченную огнем фейерверков и салютов.
— Ты смотри, ишь, до чего додумались! С каждым годом все больше и больше, да красиво как!
— Это у них что там происходит? — подобострастно спросил ангел с подхалимским лицом, прекрасно зная ответ, но зная также и то, как Петр любит рассказывать о Новом годе, о том, как он иногда покидает свой пост и напрашивается в сани к Санта-Клаусу и Деду Морозу, о том, как он даже бывало мастерил подарки и, по неопытности вложил в них столько благодати, что игрушечные солдатики исцеляли неизлечимо больных, а так же показывали, где зарыты клады и куда задевались носки. Обо всем этом Петр и собирался с большим удовольствием поведать, как его грубо перебили.
— Мы будем жаловаться! — громко прозвучало у Петра над ухом.
Пара десятков душ гневно переливалась всеми оттенками алого гнева.
— На что? — равнодушно спросил Петр и радостно, по-детски вскрикнул. Новый год добрался до России, где денег на салюты не жалели. — Жалуйтесь, но минут через пятнадцать.
— Ну это вы…
— Цыц, я сказал! — Петр махнул рукой и души, кувыркаясь, отлетели в сторону, врезались в очередь, стоящую перед вратами, затеяли небольшую потасовку, были вышвырнуты из очереди и в отместку спутали стройный поток душ, летящих вниз, на очередное воплощение.
— Ну? — спросил Петр даже не через двадцать минут и не через полчаса, а почти через сутки, когда Новый год отметили все-все-все, даже те, кто начал праздновать еще 30 и только первого января к вечеру обнаружили, что год уже начался.
— Это безобразие, — загомонили души, уже слегка потерявшие цвет и очертания. — Нам не дают пройти!
— Куда?
— Туда! Дальше! Мы что же, вечно тут болтаться будем?
Петр не глядя протянул руку и дежурный ангел дал ему какой-то список.
— Так, так, так, ну, вот ты, к примеру, — Архангел невежливо ткнул пальцем в самую громкую душу. — Ты в какого Бога верила при жизни?
— Я атеист, Бога нет! — не очень уверено сказала душа.
— А теперь оглянись, что ты видишь?
— Таблички, — тихо сказала душа, уже поняв, к чему все идет.
— Какие таблички? Читай!
— «Рай», «Ад», «Вальгалла», «Реинкарнация», «выход из колеса Сансары»… — тоскливо начала читать душа, завистливо провожая взглядом окровавленную душу, увлекаемую валькирией в чертоги Одина.
— И? Какой ты можешь сделать вывод?
— Происходит то, во что ты веришь?
— Умница! Молодец! И…? Что будет с тобой? Во что ты верила, душенька?
— В то, что после смерти ничего нет.
— Правильно! А значит для тебя ничего и не будет! — торжествующе сказал Петр и повернулся к протестующим спиной.
— Подождите! А может договоримся? — душа попыталась найти у себя карманы и бумажник, а также руки, которыми удобнее всего это было бы сделать.
Петр лишь обидно рассмеялся.
— И что со мной будет? — душа еще больше поблекла и ее голос стал тихим, как шепот матери, баюкавшей ребенка.
— Ты станешь частью великой Вселенной! — важно и торжественно ответил Петр. — И я не шучу, — добавил он неприятно хихикая, — распадешься на кварки. В них постоянная нужда, Вселенная расширяется, знаешь ли, стройматериал нужен!
— Но, но, нельзя же так!
— Можно!
— Нет, нельзя. Должен быть выход, я не хочу распадаться на кварки!
— А на атомы?
— Тоже не хочу!
Петр сделал вид, что задумался.
— Ты вообще во что-нибудь верила?
— Конечно! — обрадовалась душа, — в детстве я верила в Деда Мороза!
— Не врешь? В архив за личным делом не надо посылать?
— Нет, нет, я честно верила!
— Ну, раз так, пойдешь оленем в упряжку.
Над ухом Петра опять кто-то деликатно кашлянул.
— Ну, что еще?
— Олени у Санты, — на ухо прошептал ему ангел, — у Деда — лошади и у него уже полный набор. Вакансий лошадей пока нет.
— Куда ж ее тогда?
— В снеговики-почтальоны?
— Знаешь, что, отправляй душеньку к Деду, он там сам разберется! Так, следующий! Во что верил?
— В справедливость!
— К Фемиде.
— Пропил свою жизнь я, да как не пропить, ежели…
— К Бахусу его!
Толпа недовольных стремительно уменьшалась и настал момент, когда она растаяла. Остались лишь стройная, упорядоченная очередь на небо и непрекращающийся поток вниз, на Землю.
— А была такая душа, которая совсем ни во что не верила? — вдруг по-настоящему, без притворства заинтересовался ангел.
— Была. Один раз. Сказала, что верит лишь в себя и свой разум.
— И ее пустили на кварки?
— Да, хотя я ей и давал шанс, отправил в мир Скруджа и Марли, но не помогло, она объявила, что не верит в эти галлюцинации.
— Странно, что она была всего лишь одна.
— Странно, ты прав. Многие думают, что ни во что не верят, но когда их пугают кварками…
— Они вспоминают.
— Да, вспоминают…
Петр и ангел задумались. Задумались так надолго, что в России уже начали праздновать Рождество, потом Старый Новый год и апостол Петр, завороженный огнями, бросил свой пост и подлетел поближе к Земле.
— Интересные все-таки они получились, — пробормотал он себе под нос и полетел к другим вратам, где Флор и Лавр разнимали дерущихся собак и кошек, а Франциск и Власий скандалили с кошкой, доказывающей, что в ее метрике одна жизнь была вычеркнута ошибочно.
— С Новым Годом, — крикнул Петр на все небеса и полетел в гости к Санта-Клаусу, у которого еще должны были оставаться запасы печенья и бренди.
