Гости оказались понятливыми: издалека умилились Максимке и принялись праздновать. Обстоятельства позволяли отпраздновать выписку из роддома: дом на два этажа и шесть комнат; муж в отпуске, четно выполнивший первые отцовские обязанности — ремонт в детской, сборка кровати и распаковка коляски; я себя чувствовала превосходно. И самое главное: Максим спал. Ел и спал. Без криков: тихонько пискнет о своих потребностях и всё.
Я оставила в детской радионяню и присоединилась к застолью. Шашлык, салаты, закуски, горячее — всё было приготовлено руками наших с мужем мам. Меня никто не дёргал, не гонял на кухню каждые пять минут. Мне было сказано лишь одно:
— Сиди и отдыхай!
Сидела. Отдыхала. Слушала разговоры и мотала на ус.
— Наследник! — с гордостью вещал муж. С такой гордостью, словно унаследовать Максиму предстоит как минимум какое-нибудь княжество. — В футбол играть будем! Скворечники мастерить! Паяльник, рубильник, молоток — всему научу! — его запалу позавидовали бы самые именитые ораторы. — А главное — стакан воды я себе обеспечил!
Тот самый мифический стакан воды. Куда без него? Сок? Морс? Лимонад? Нет. Именно вода. Будто пенсионеры только воду пьют, право слово.
— Ха! Смотря как воспитаете! У вас мальчик: вырастет и найдёт себе ночную кукушку, от которой будет зависеть твой стакан воды! — усмехнулась Варвара Николаевна, бросив жирный камушек в мой огород.
Уверения мужа, что он вырастит «настоящего мужика», дословно цитировать не буду. И так всё понятно:
— Кукушка? Нет, мать! Мой Макс будет нормальным: как он скажет, так в семье и будет. Так что мой стакан воды при мне будет. В конце концов, это его долг!
Я с трудом удержалась, чтобы не начать записывать долги своего шестидневного сына. Ведь стакан воды оказался не единственным.
— На дачу ко мне ездить будет. Помощник вырастет! — предъявила свои права Варвара Николаевна. — Полоть, поливать, собирать. Как я в детстве!
— Варь, к земле призвание нужно! А не будет у внука интереса, что делать будешь? Заставлять? — свекрови прилетело пять копеек от моей мамы.
— Естественно! Труд сделал из обезьяны человека! И из Максима сделает! Никуда он не денется: любишь ягодки кушать, люби и собирать, — мама мужа переиначила известную поговорку на свой лад. — Захочет-не захочет? Да кто его спрашивать будет? Приехал к бабушке на дачу — работай! Это его долг!
Это был бы пункт номер два: должен работать на бабушкином огороде. В мыслях сразу возник образ изнеможённого девятилетнего сына, который из последних сил собирает треклятую малину под крики бабушки: «Собирай! Солнце ещё высоко!»
— Блин! Как классно, что ты раньше родила! Вот я лет через семь планирую. Зато как хорошо будет: твой Макс будет нянькаться с моими детьми! — подала голос моя двадцатилетняя младшая сестра. — Помнишь, как ты? Всегда со мной рядом была? Так и наши дети будут!
Три: бесплатная несовершеннолетняя няня. Как я: мне восемь, сестре год, у мамы гости. Взрослые отдыхали в своё удовольствие, пока я бегала по пятам за шустрой сестрёнкой. По мере взросления количество обязанностей лишь росло: забирать из садика, делать уроки, водить в кружки, кормить…
— Нет, — я решилась подать голос в знак протеста, — Максим будет нянькаться с твоими детьми только в одном случае — если сам захочет.
— Захочет? Сам захочет? Нет, дорогая. Дети — как солдаты: взрослый отдал приказ, ребёнок выполнил. Будет нянькаться. Это его долг, как старшего двоюродного брата! — Варвара Николаевна снисходительно мне улыбнулась.
И даже мама поддалась всеобщей истерии будущих долгов:
— В институт поступит, заберу к себе жить. Будет мне помогать.
А если не институт? Если армия? Обязательная служба, потом добровольный контракт? Или после девятого класса он захочет стать слесарем? Или автомехаником? Биологом? Специалистом по разведению пингвинов?
Стоило только заикнуться о возможности альтернативного жизненного пути, минующего обучение в институте, как мама сразу завелась:
— С ума сошла? Какой слесарь? Какой автомеханик? В нашей семье принято высшее образование! И у Максимушки оно будет! Он должен его получить!
Вот и ещё один должок в копилку практически новорожденного младенца.
Кстати, свёкор оценил гипотетическую службу Максима в армии и начал ратовать за отдачу долга Родине.
Когда гости разошлись, я пришла в детскую и посмотрела на сына. Такой маленький, такой крошечный. И уже всем должен. Конечно не прямо сейчас, а потом, в будущем. Но должен.
Я тоже вменила сыну долг. Да. Шестидневному маленькому ребёнку.
— Зайчик, единственное, что ты должен — стать счастливым. А какой дорогой ты пойдёшь на пути к счастью — не так уж и важно, — прошептала я в маленькое ушко. — Не мне должен, заяц, а себе. Только себе.
