Когда дед в магазин собрался, я увязался за ним, делать-то всё равно нечего. Продавщица тёть Люба смотрела хмуро, брезгливо бросила на прилавок пачку печенья, сквозь зубы процедила: «Пожалста» Она вообще была не очень доброй, эта Люба. Помню, дедушка тогда улыбнулся, сказал:
-Любочка, солнышко, как тебе этот чепчик к лицу, ты в нём на Клеопатру похожа!
Я хихикнул, мы как раз в школе древний Египет в том году проходили, а дед на меня шикнул и снова к продавщице:
-Будь так добра, дай ещё конфетку для этого балбеса.
Продавщица Люба поправила свой чепчик и с улыбкой предложила несколько видов конфет на выбор, я схватил клубничный Чупа-чупс и выбежал на улицу. Дед ещё минут пять любезничал с продавщицей, на улице я слышал только громоподобный смех Любы, а когда дед наконец вышел, сразу его спросил:
-Ты зачем Любе наврал? Вот ещё и про Клеопатру вспомнил. Люба этот чепец всю жизнь носит и ещё и одевает криво, а ты – Клеопатра… Умора!
-И вовсе это не враньё, – усмехнулся дед, — а своевременный комплимент. Учись пока я жив! Никогда не знаешь, когда тебе комплимент пригодиться может, я вот всем женщинам приятности говорю, ну так на всякий случай… Ну я – так, а вот дружок мой Митька – тот в деле мастер! Пойдём ка, чего тут стоять на дороге, я тебе одну старую историю расскажу.
Мы пошли в сторону дома.
-Молодые мы тогда были, постарше чем ты, конечно, но такие же балбесы. Была у нас на деревне бабка Матрёна, она самогоном приторговывала, ну и слава о ней соответствующая шла, что ведьма она, мужиков привораживает, а по ночам в зверя оборачивается и всё такое. Мы с дружком моим Митькой перед танцами в клубе выпить хотели, ну чтоб как взрослые. Дома нам пацанам никто б не налил, а денег, чтоб купить, у нас не было. Откуда у пацанов деньги?
Вот мы, два балбеса, решили в дом к Матрёне забраться, да самогон у неё украсть. Ты слушай и никогда так не делай! Воровать, да ещё и у ведьмы – это вообще последнее дело!
Скараулили, когда Матрёна в огород выйдет и через сени прошмыгнули, взяли каждый по две пол литры и обратно, а в дверях Матрёна – руки в боки упёрла и скалится так, что я думал сожрать нас хочет. Глаза красные, уши – во! – дед показал руками размер, — клыки из пасти торчат, и слюна на пол капает!
Я, как её увидел, чуть в штаны не наложил! Ну, правда! Сразу все байки вспомнил, что про Матрёну эту в деревне рассказывали и с жизнью своей почти уже попрощался. Ну не смейся ты, до сих пор страшно! Развернулся и шасть в избу, там в горницу и в окно, бежал пока духу хватило, потом уж сообразил, что Митька почему-то за мной не побежал. Ну, думал загрызла его ведьма Матрёна, доедает уж наверно, пока я тут бегаю.
И страшно, и друга я никак бросить не мог, огородами обратно к дому Матрёны пробрался, Митьку, значит, выручать. Сижу под окном и слышу, Митька соловьём заливается, комплименты Матрёне рассыпает, ну, что умница она, такой самогон хороший делает, ну как тут удержаться, и что красивая она женщина, хоть и в годах, ну всё по порядку. Когда он про зубки жемчужные, и улыбку обалденную заговорил, я уж приготовился друга спасать, а ведьма вдруг рассмеялась и говорит:
-Ладно, на комплименты ты мастер, — а дальше заговорила шёпотом и я ничего расслышать не мог. Митька вышел из дома ведьмы бледный и счастливый…
-Здравствуй, Володька!
Я так заслушался, что и не заметил, навстречу нам по дороге шёл председатель с супругой, люди в нашей деревне глубоко уважаемые и самые богатые. Даже бабушка их всегда по имени отчеству величала. Я кивнул, а дед протянул председателю руку.
-Привет, Митька!
Председатель руку пожал и по плечу деда похлопал, дед подмигнул мне:
-Видишь, какие чудеса своевременный комплимент сотворить может, учись, пока я жив…
