Сентябрь был прелестен: ласковое солнце, тёплые вечера, спокойное море, тихий, небольшой отель с террасой и кухней, уютный двор с зарослями киви и хурмы, рынки с последней ежевикой, жареной рыбой, гранатовым вином и запечёнными на углях аппетитными шампиньонами, возможность бродить по улочкам в сандалиях на босу ногу и коротком платье, зная, что в родном городе сейчас идут холодные, затяжные дожди. Утратили актуальность неприятности, забылись ненужные переживания. Только покой, безмятежность, непричастность к мировым проблемам и нежелание возвращаться в холодную осень.
В один из дней в отеле появились новые постояльцы. Две женщины. Одной за 70, другой 25. Я подумала: бабушка и внучка. На них хотелось смотреть и смотреть. Милые, светлые лица, добрые глаза, тёплая улыбка, приятный голос. Обе стройные, в длинных, светлых платьях.
Так же, как и я, они очень рано спустились на террасу для завтрака, сварили кофе, наполнив кухню удивительно приятным ароматом, предложили мне угоститься их печеньем, я в ответ предложила им свой ореховый хлеб и сыр. Познакомились: Нина Сергеевна и внучка Леночка. Потом оказалось, что мы соседи, у нас один общий балкон, щедро посыпаемый пожелтевшей хвоей с высоких лиственниц и мы по очереди наводили там порядок.
Как-то раз долго не спалось. Я вышла с чашкой горячего, мятного чая на балкон и вдруг услышала: добрый вечер. Нина Сергеевна, кутаясь в ажурную шаль с длинными кистями, поднялась с кресла, улыбнулась: Леночка спит, а у меня бессонница. Хотите чаю с мятой, предложила я, очень хорошо успокаивает. Если вас не затруднит, ответила женщина.
Потом мы любовались ночными огнями города, вполголоса обсуждали прелести осени, местную кухню, море и Нина Сергеевна вдруг спросила: вам хорошо здесь? Очень, ответила я, а вам. А мне, Асенька, уже много лет хорошо. Везде, в любой точке мира. Как ушла в тридцать лет от мужа-пьяницы, так с тех пор живу и радуюсь. Жалею об одном, что раньше этого не сделала, мирилась, терпела. Работала в больнице. Однажды ухожу в ночную смену, муж на полу пьяный храпит, а дочка держит за пальто и плачет: не уходи! Сын молча стоит, он старше, взрослее сестры на целых 1,5 года.
Маленькие, беззащитные, испуганные. Именно тогда поняла: это предел. Это я, своей неуверенностью и боязнью всё изменить, обрекаю их на жизнь в страхе.
Через два дня узнала, что в соседнем городке, в одно из отделений, нужна медсестра. Меня взяли. Год ютились с детьми по чужим углам, а по ночам одолевали сомнения: может вернуться, что это за жизнь, во что я втянула детей, правильно ли я поступаю. Не так то просто оказалось, взять на себя такую ответственность. А однажды ехала в поезде, сидела за столиком на боковушке и ко мне подсела приятная дама. Мы стали общаться и женщина, вдруг, стала подробно рассказывать, как дочь её в город уехала, как плакала и жаловалась на трудности, а сейчас у неё всё хорошо, любимая работа, замечательные коллеги, квартира, семья. Это ничего, что трудно, сказала женщина, надо немного потерпеть, это не навсегда, потом станет легче. Всё образуется, всё будет хорошо, нужно держаться, возвращаться нельзя, сказала она и вышла на какой-то маленькой станции. Я ехала дальше, смотрела в окно на сгущающиеся сумерки и думала: а ведь я была близка к тому, чтобы вернуться, так было трудно: двое детей, мыкаемся по разным углам, неясное будущее, денег не хватает и никакой, хотя бы моральной, поддержки. А тут ангел в женском обличье подсел, вразумил, утешил. Но, самое главное: я ведь ничего ей о себе не рассказывала…
Через год удалось купить старенький домишко на окраине. Конечно, в кредит. Всё это время я была словно танк или бульдозер: нельзя сворачивать, только вперед, не плачь, не жалей себя, ты всё сможешь. Расслабилась, выдохнула, пришла в себя, когда уехал грузовик, оставляя на дороге быстро оседающую пыль, а в домике с низкими потолками — башню из вещей. Когда подняла из колодца ведро чистой вкусной воды. Когда растопила печь, включила чайник, расставила на столе чашки для чая, разделила на троих шесть карамелек. В этом маленьком старом домике мы обязательно будем счастливы, думала я.
Наше счастье было повсюду: солнце в маленькие оконца, утренние купания в реке, тёплое крылечко, на котором приятно стоять босыми ногами, первые всходы укропа и морковки на грядке, кофе на завтрак.
И ничего, что кофе был самый дешевый, растворимый, а на ужин — пустые макароны, зато в душе покой.
Я оберегала наш маленький, добрый мир от попыток мужа вернуться в семью, вспоминала плачущую дочь. Никогда!
После первых ежемесячных платежей в банк, денег оставалось совсем немного, бывало и без хлеба сидели, но через пару месяцев «вошла в колею», стала планировать остатки зарплаты и на еду и на вещи. Училась надеяться только на себя, не хныкать, просто идти вперёд, день за днём. А дети притащили бездомную собаку. Мальчик-подросток, он еле стоял на лапах, качался от слабости и смотрел на нас гноящимися глазами. Сделал два глотка тёплого молока и упал. Через 10 минут, набрался сил и ещё несколько глотков. Выжил. Потом появился котёнок. С дыркой в умирающем тельце, с обугленными пеньками вместо усов. Тоже выжил. Мы все выжили.
Почти сразу, как только поняла, что уже твердо стою на ногах, что осенью у нас будут свои овощи и станет полегче, купила яблоню. Всегда мечтала: свой дом, клочок земли и яблоня.
Вам какую, спрашивала женщина в питомнике. Не знаю. Возьмите эту. Я несла домой веточку и даже не представляла, что через несколько лет все будут изумляться медовым, почти прозрачным яблокам из которых получается необыкновенно вкусная шарлотка и удивительно ароматное варенье.
Потом посадили сливу, вишню и, конечно цветы. Розы.
В моей жизни больше не было мужчин. Всю мужскую работу по дому взял на себя взрослеющий сын. И никогда больше, как бы трудно не приходилось, я не сожалела о прошлой жизни и не пыталась туда вернуться. Счастье и покой в маленьком старом домике лучше, чем жизнь с алкоголиком в квартире с удобствами. Я это знаю, как никто другой.
Сейчас я пью по утрам другой кофе. Дорогой. Самый лучший. Мне дети покупают, заботятся. С чашкой в руках люблю стоять у большого, почти французского окна и любоваться меняющейся, в зависимости от времени года, картиной мира. Уже нет тех маленьких окошек, как нет и самого старенького домика с низкими потолками. Потому что дом теперь другой, новый. И окна другие. Другая собака лежит теперь на теплом крылечке, а в кресле — другой кот. У детей свои семьи, у меня — внуки. А деревья всё те же, зацветут весной, порадуют нас сладкими яблоками, огромными сливами и россыпью бордовой вишни. Я буду варить варенье, угощать друзей и соседей, печь шарлотку, лепить вареники. В доме будет пахнуть корицей и кофе. Внучка вот замуж собирается, значит будут правнуки, скучать нет времени. От прошлого осталась только нелюбовь к макаронам. Нина Сергеевна виновато улыбается: всё, что угодно, Асенька, только не макароны… Мы смеёмся. Похоже, что мята на нас совсем не действует…
Через неделю я покидаю райское место, чтобы, набравшись сил, эмоций и солнца, продолжать жить среди дождей и снегов. В моей сумочке лежит записная книжка, в ней свежая запись на страничке с буквой Н: г. N, улица Солнечная, д 16. С меня взяли обещание, что я приеду в этот город и в этом дом. Я приеду, Нина Сергеевна, обязательно приеду. У нас есть, что вспомнить… тот самый сентябрь… он был прелестен.
Друзья, никогда не возвращайтесь туда, где было плохо. Не стоит. Возвращайтесь туда, где вам хорошо.
Автор: Gansefedern.
