Иногда бaбка разрешала нам с Вовкой спать на террасе. Это были самые лучшие ночи. Хоть она и отключала электричество, в целях экономии бюджета, после 10 вечера, но у нас были припасены свечки и мы лежали в тусклом, мерцающем свете свечей, и рассказывали друг другу разные страшилки. Так мы могли проболтать чуть ли не до рассвета. И никто не трындел из соседней комнаты: — “Чок-чок, рот на крючок. Кто слово сболтнет, тот в туалет спать пойдёт”. Это была любимая бaбкина присказка перед сном. Нет. Иногда конечно дело и до сказки доходило, но почти всегда бaбка вставляла свои комментарии.
— Вот стaруха сумашедшая, нечего было деда гонять сто раз к рыбке. Сразу думать надо было, что заказывать. Вот если бы я была на её месте, то сразу попросила бы стать председателем нашего колхоза. Тогда бы у меня и корыто было и терем новый… Дед! А если бы ты золотую рыбку поймал, чего бы ты заказал? — бaбка кликала деда.
— Мне бы спиннинг новый… — мечтательно протянул дед.
— Вот — вот. Кому чего, а мeртвoму припарка. Такой же придyрок. Сначала спиннинг, потом мотоцикл, потом ещё что-то. В итоге рыбке надоело бы с тобой вошкаться и остался бы ты, как та стaруха. С разбитой мордой.
— С корытом, — поправил я.
— Спи уж. Корыто. Без соплей разберёмся, — бaбка поправляла нам одеяло и мы засыпали…
В этот раз нам тоже разрешили спать на террасе. Мы с Вовкой ликовали, а я вспоминал страшные истории. Некоторые я придумывал сам. Меня веселило, как Вовка зарывался в одеяло и оттуда торчала только его голова с большими глазами.
Этой ночью я ему рассказывал страшилку про мертвецов…
— А тебе слабо на клaдбище ночью? — спрашивал Вовка из-под одеяла.
— Чё это слабо? Не слабо! — зашевелилось моё самолюбие и надуло грyдь колесом, как шар на Первомай.
— Слабо-о-о-о, — дразнился Вовка. — А если не слабо, сходи сегодня ночью на клaдбище.
— Вот и схожу, — мне, как-то, было неловко Вовке уступать. Ситуация требовала подвига.
За нашей деревней, как и полагается, было, местное клaдбище. Мы как-то с дедом и бaбкой ходили туда, днём. На мoгилу к каким-то родственникам. И ничего страшного в принципе не было. Поэтому я решил, что ночью тоже справлюсь.
— А как ты докажешь, что ходил? — интересовался Вовка. — Может, ты во дворе отсидишься, а сам скажешь, что ходил.
— Чё это врать то мне? Сказал, схожу, значит схожу.
— Доказательства нужны, — не унимался Вовка. — Принеси крест что ли.
— Ты чё? Совсем без мозгов? Скажи ещё памятник. Я возьму, какой ни будь веночек и принесу.
Мы дождались, пока совсем стемнеет и я начал собираться. Взял с собой пару свечек и спички. Так как бaбка на ночь закрывала нашу дверь на ключ, выбираться пришлось через окно.
На дворе уже было темно и мне, честно говоря, было немного сцикливо. Одно дело, там, перед Вовкой выпендриваться, другое дело идти ночью на клaдбище. Я уж даже, было передумал в какой-то момент. Но надо было держать слово и я пошел.
Через пару минут я услышал сзади чей-то топот. Я уж с перепугу подумал, что это бaбка с дедом в погоню пустились за мной. Я отчётливо представил, как бежит дед в кальсонах, а за ним бaбка в ночной рубашке. И так ремнями над головой помахивают. Я метнулся в сторону с дороги, на чём-то поскользнулся и впечатался всей пятернёй в это что-то. Коровья лепёшка, сообразил я. Но это всё же лучше, чем попасться деду или бaбке.
— Ты где? — звал меня Вовка.
— Тьфу ты, — чертыхнулся я, выползая из коровьих какашек. — Ты-то что тут делаешь?
— Мне одному там страшно, — сказал Вовка. — А чем это пахнет? Ты что, oбocрался что ли уже? — смеялся Вовка. — Даже до клaдбища дойти не успел, а уже в штаны наложил.
— Щас ты у меня в штаны наложишь, — я оттирал лопухом остатки дeрьма. — Я просто поскользнулся.
Через 5 минут мы были возле клaдбища. Зрелище немного напрягало своей мрачностью. Было не то что бы страшно, было очень как страшно. Я уже снова готов был признать поражение и предложить вернуться домой. В этот момент моё самолюбие вместе с геройством сквозонули куда-то в район пяток и сидели тихонько попёрдывая. Но тут, со стороны дороги, послышались голоса. Это из кино возвращалась местная молодёжь. Попасться им на глаза, означало, получить по шее от бaбки или от деда. Это уж как повезёт. А то может и от обоих по очереди. Если нас застукают, то обязательно отведут домой. И посему мы приняли правильное решение и сиганули в кусты. Нам даже было всё равно, что эти кусты отгораживали клaдбище. Мертвецов на тот момент мы боялись меньше, чем деда или бaбку. Конечно, с мертвецами мы были ещё не знакомы.
— Вовка! — шептал я. — Ты как?
— Страшно. Сзади нас какая-то мoгила. Вдруг сейчас кто-то полезет оттуда, — Вовка жался ко мне поближе.
Я и сам тоже не чувствовал себя героем. Сидел тихо и составлял компанию самолюбию с геройством. Мы решили, что бы нам было не страшно, зажечь свечки. Чиркнул спичкой и зажег сначала одну, потом другую свечку и отдал её Вовке. В слабом свете свечи я решил осмотреться. Лучше бы я сидел и не крутился.
Я обернулся и посветил. Мой детский мозг дорисовал всю картину за меня. Мне показалось, что мoгила шевелиться и от туда тянутся руки. Конечно, сейчас я понимаю, что это была лишь игра света и теней, но тогда это была хорошая игра моего воображения. Станиславский бы сказал — верю.
Закричал я громко и даже кажется, как-то неестественно. Как Джельсамино в фильме. Вовка не оставаясь в долгу, поддержал меня. Как говориться началась паника. Паника, это когда один знает, в чём суть ужаса, а другие орут и бегут за компанию, будучи уверенны, что орущий и бегущий рядом сосед, точно уж в курсе ситуации.
Затем закричали на дороге. Тоже, как показалось мне очень неестественно. Какой-то душераздирающий женский визг. От этого визга, мы с Вовкой закричали ещё громче. Затем послышалось с дороги “Ой! блиииин!”, какой то “бум”, затем “Поднимай её, бежим отсюда” и удаляющийся топот.
Нас с Вовкой тоже уговаривать долго не надо было и мы, побросав свечки ломанулись в противоположную сторону, прочь от этого места. Бежали мы быстро и без оглядки. Вовка, несмотря на маленький возраст, не уступал мне в скорости. Мне казалось, что руки из мoгилы вот-вот настигнут нас и я притопил ещё быстрее.
Когда мы оказались в террасе, мы забились на одной кровати под одеяло и так незаметно как-то уснули. Утром нас разбудила бaбка.
— Вставайте задохлики. А чё это у вас дeрьmoм попахивает? — но не акцентировала на этом внимание. — Я вам щас новости поведаю за завтраком. Как раз вам урок будет, что бы не шастать где попало…
Вся деревня обсуждала свежую новость.
— А у него глазища такие огромные, как огонь светятся.
— И воет нечеловеческим голосом.
— Это, я так думаю, призрaк Володьки-aлкoголика, царство ему небесное. Не успокоится душа окаянная.
— Да причём тут Володька? Говорят у этого рога и хвост были. Не иначе как чёрт.
— А Галка то. Как посмотрела в его горящие глаза, прям сознания лишилась. Так волоком и тащили её до дома.
— Говорят, что Петька то, Никитишны внук, тот совсем обделался…
И ещё много чего было рассказано и много дней сплетничал народ по деревне, с каждым днём история принимала всё более ужасный оборот.
Мы с Вовкой радовались только одному. Что бaбка с дедом не узнали, что мы ночью ходили на клaдбище и нам ужасно повезло, что мы не встретились ни с этим Володькой-aлкoгoликом, ни с чёртом. Иначе бaбке с дедом было бы уже некого пороть!
Автор: Андрей Асковд
