Ирина торопилась на работу, выскочила из квартиры и чуть не запнулась о мальчишку. Мальчик спал прямо у неё под дверью. Ирина удивилась, почему ребёнок в столь ранний час спит в чужом подъезде? Она была учительницей с десятилетним стажем и не могла просто так пробежать мимо. Женщина склонилась над ним и принялась осторожно трясти его за худенькое плечико:
— Эй, молодой человек, проснись!
— Чего? — мальчик неловко поднялся.
— Ты кто? Почему здесь спишь?
— Я не сплю. Просто… у вас коврик мягкий. Я сидел и задремал нечаянно, — ответил он.
Ирина жила в этом доме всего полгода. Купила квартиру после развода с мужем. Соседей почти никого не знала, но, что ребёнок не из этого дома, было понятно. Мальчику было лет 10, может 11, одет, хоть в старую, но чистую одежду. Он переминался с ноги на ногу и приплясывал на месте.
Ирина поняла, что ему надо в туалет:
— Беги. Только быстро. Я на работу опаздываю, — она пропустила его в квартиру.
Он недоверчиво посмотрел на неё своими необыкновенными светло-голубыми глазами. «Очень редкий цвет», — подумала вдруг она. Пока гость, выйдя из туалета, мыл руки в ванной, Ирина сделала ему бутербродов с колбасой.
— Возьми, перекусишь.
— Спасибо большое! — гость уже стоял в дверях. — Вы меня спасли. Теперь спокойно дождусь.
— А кого ты ждёшь? — спросила Ирина.
— Бабушку Антониду Петровну. Она рядом с вами живёт. Может, знаете?
— Антониду Петровну я немного знаю, но её ещё позавчера увезли в больницу, на «скорой». Я возвращалась с работы, когда её выносили на носилках из подъезда.
— В какой она больнице? – обеспокоенно встрепенулся мальчуган.
— Вчера дежурила 20-я городская. Скорее всего, её туда увезли.
— Ясно. А вас, как зовут? – решил, наконец, познакомиться со своей спасительницей мальчик.
— Ирина Фёдоровна, — ответила ему женщина уже на бегу.
На работе Ирина попала в водоворот нескончаемых школьных проблем, но мысли о мальчишке не переставали её тревожить. «Наверное, нереализованный материнский инстинкт у меня проснулся», — с грустью подумала Ирина. У неё не было детей, поэтому и с мужем разошлись. Она, довольно спокойно отпустила его к женщине, которая родила ему дочь. На большой перемене Ирина позвонила в больницу и узнала, что у бабушки-соседки инсульт, прогноз не очень хороший — всё-таки возраст — 78 лет. После работы она снова увидела в своём подъезде этого мальчика. Он сидел на подоконнике.
— А я вас жду, — обрадовался он ей. — Бабушку ещё долго не выпишут, меня к ней не пустили.
Ирина спросила, как его имя?
Он оказался Фёдором. Он так и сказал, что он Фёдор, а не Федя.
Умытому и накормленному гостю Ирина сразу устроила «допрос»:
— Из дома сбежал? Родители, наверное, с ума сходят?
— У меня нет родителей. Я у тёти живу.
— Значит, тётя с ума сходит, — озаботилась Ирина.
— Нет. Я ей сказал, что к бабушке поехал, Она же не знает, что бабушка в больнице. Не хочу я к ней, хоть она и добрая и почти не пьёт. Зато дядька пьёт каждый день и злой становится. У них своих четверо детей, скоро пятый будет, а тут я ещё. Сказали, что в детский дом меня сдадут, а я туда не хочу. Я вам не сильно мешаю? Мама говорила, что я гиперактивный ребёнок, весь в отца, и такой же светлоглазый. Мамы уже нет два года.
— А как звали твою маму?
— Надежда Александровна Мартынова. Она была добрая и красивая. Она работала секретарём у директора какого-то химического завода, название не помню.
— А папа? – насторожилась Ирина.
— Не было папы. Никогда не было, — потупившись, ответил Фёдор.
Ирина вдруг поняла, почему её так взволновала странная встреча с этим голубоглазым мальчиком. Глаза!.. Точно такие глаза она видела только у одного человека. И этот человек был её отец. И этот человек, её отец, был директором завода «Химволокно»!.. У Ирины от волнения перехватило дыхание: «Роман директора и секретарши, что может быть банальнее? Знал ли он, что секретарша родила от него сына? Заметил ли он её исчезновение из своей приёмной? А она? Она назвала сына его именем, значит, любила — сильно любила…» Ирина была единственным ребёнком в семье. Хотя в детстве она мечтала о брате или сестрёнке.
— Сходи, пожалуйста, в магазин за хлебом. Магазин через дорогу, — и Ирина выпроводила Федю.
Она тут же позвонила отцу:
— Папа, ты же помнишь Надежду Александровну Мартынову? Сегодня уже поздно, а завтра приезжай ко мне. Я тебя познакомлю со своим младшим братом и твоим сыном. Всё. До свидания! Остальное завтра! – сказала Ирина и положила трубку.
— Я тебе постелила на диване в гостиной. Прими душ и ложись спать, — сказала Ирина вернувшемуся мальчику.
Она смутно представляла себе, как оно всё будет дальше? Но то, что она своего братишку не отдаст в семью пьющих родственников, и тем более, в детский дом — знала точно! Отец приехал рано утром. Обычно Ирина в выходные дни отсыпалась, но сегодня встала рано. Ночь, можно сказать, не спала. Отца Ирина любила. Он всегда присутствовал в её жизни, был в курсе всех её проблем, в отличие от матери. С самого раннего детства он был и спаситель, и утешитель. Это он поддержал её в решении поступать в пединститут, в то время, как мать билась в истерике и кричала, что туда идут только простолюдины и неудачники. Себя же мать простолюдинкой не считала, хоть и была родом из захудалой деревни. И именно отец благословил брак Ирины по большой любви, а потом вытирал слёзы и помог пережить развод. Отец был, как всегда: подтянутый, невозмутимый, в отутюженных брюках, начищенных до блеска туфлях. Ненавязчивый дорогой парфюм дополнял общую картину солидного, преуспевающего человека.
— Ну, что ты там напридумывала? Брата какого-то нашла. Я плохо спал, волновался, — начал он с порога.
— Тише папа, мой гость ещё спит, — Ирина провела отца на кухню. — Давай завтракать, ты, наверное, голодный?
За завтраком она ввела отца в курс дела.
— Как-то странно всё это! – ответил отец. — Да, была у меня секретарша Надежда Мартынова, умная, молодая, красивая. Смотрела на меня влюблёнными глазами. Я хоть и в годах, но мужик как-никак, такие флюиды от неё шли! Каюсь, не устоял. Ты же понимаешь, что стопроцентно верные мужья большая редкость. Конечно, мне льстила её влюблённость. Виноват — не святой. Но мать твою бросить — этого и в мыслях не было. Однажды Надя так, между прочим, спросила, не хочу ли я сыночка? Я ответил, что у меня есть дочка, а сына мне уже поздно заводить. Вскоре, мать у неё заболела. Она попросила длительный отпуск по уходу за матерью и уехала в своё село. На её место временно взяли женщину в годах. Надежда вернулась примерно через год — точно не помню. Похорошела, такая вся, свеженькая, как яблочко наливное. Я пошутил, уж не замуж ли вышла? Она ответила, что вышла и сыночка родила. Муж хороший. Квартиру они снимают. По документам фамилия у неё осталась прежняя – Мартынова. Но они ведь сейчас все гражданским браком живут. Дальше у нас были чисто деловые отношения, без всякого намёка на интим. У неё своя жизнь с мужем. У меня своя — с женой. Года три назад Надежда заболела, долго была на больничном, а потом вдруг скончалась. Я узнал, когда приказ подписывал на выделение материальной помощи. Жалко, конечно, молодая совсем. Зря ты мне клеишь какого-то сына, доченька. У неё же муж был, — закончил свою исповедь отец. В это время проснулся и гость. Он, как вежливый и воспитанный ребёнок, заглянул на кухню и поздоровался. И тут отец вдруг побледнел. Сейчас, когда они оказались рядом, сходство между ними было особенно заметно.
— Давай знакомиться!.. – тут же предложил отец и первым протянул немного дрожащую от волнения руку. — Фёдор Николаевич.
— Фёдор Фёдорович Мартынов, — ответил мальчик и доверчиво вложил свою руку в крепкую мужскую ладонь.
При этом они одновременно и одинаково удивлённо изогнули бровь.
— Что-то у меня сегодня одни Фёдоры в гостях, — взволнованно улыбнулась Ирина.
Фёдор младший пошёл умываться, а Фёдор старший озадаченно смотрел на дочь.
— Ничего не понимаю. Он вылитый я в детстве. Она же замуж вышла и родила мальчика, вроде как от мужа?
— Да, не выходила она замуж. И домой уехала, чтобы в тайне от тебя родить, — ответила Ирина. — Ты запроси в бухгалтерии данные, какое время она была в декретном отпуске? Замужество она придумала, чтобы тебя совесть не мучила. По всему видать, что сильно тебя любила. Федя уверяет, что у него никогда не было отца. Понимаешь, никогда!
— Постой, ещё одна нестыковка: у Надежды не было ни сестры, ни брата. Она была одна у матери. Кстати, её матери тоже давно нет на свете. Откуда взялись тётя и бабушка? — задумался отец.
Ему ответил Федя, он уже стоял в дверях и слышал часть разговора:
— Это вы про мою маму? Тётя Валя мне не тетя – она наша дальняя родственница. Они приехали в город, когда мама уже не вставала. А бабушка Тоня — она тёти Валина мать. Когда мамы не стало, тётя Валя взяла меня к себе. А куда меня было девать? Из съёмной квартиры надо было съехать. Вот родственники меня и забрали. Они даже какие-то деньги за меня получают. Дядька всё время ругается, что мало. А я ведь вас вспомнил, Фёдор Николаевич! Ваша фотография у мамы на зеркале стояла в рамочке. А сейчас она в альбоме лежит. Я сначала думал, что это мамин любимый артист. Спрашивал у неё, кто этот дяденька? Она обещала рассказать, когда подросту.
Ирина накормила Федю завтраком и отправила на утренний киносеанс. Кинотеатр был недалеко от дома.
— Ну, что, папа, у тебя остались сомнения? — спросила Ирина.
— Пожалуй, нет, но экспертизу ДНК придётся делать. Родство надо будет доказывать через суд, — ответил ей отец.
Дальше была истерика, симулятивный гипертонический кризис и якобы предынфарктное состояние у Людмилы Ивановны — жены Фёдора Николаевича. Правда, она быстро успокоилась и уехала отдыхать на Бали. Лишь позже она решилась взглянуть на мальчика. Федя ей понравился, но брать его к себе на воспитание она не хотела. В гости – пожалуйста! А совсем — нет! Здоровье не позволяет. Нервы расшатаны.
— У меня есть помощница по дому, но она же не воспитатель! – сказала она.
Никто и не настаивал. Фёдор Николаевич много времени проводил с Федей, ему это было в радость. Каждый раз он находил сходство между собой и сыном: они одинаково не любили манную кашу, зато одинаково страстно любили кошек. Но у жены Фёдора старшего была аллергия на кошек, а у Фёдора младшего никогда не было своей квартиры, куда можно было бы принести котёнка. Они оба совершенно одинаково шепелявили, совсем чуть-чуть. И всё это уже не говоря о необыкновенном сходстве внешнем… Наконец, были закончены все формальности по установлению отцовства, а это процедура долгая, месяца два тянулась. Фёдор Николаевич пришёл к Ирине, подозвал к себе Федю и сказал:
— С сегодняшнего дня ты по закону мой сын. Вот твой новый документ. Понимаешь, ты всегда был моим сыном, но я раньше не знал, что ты у меня есть. Прости меня, пожалуйста, если сможешь! Я не могу заставить тебя называть меня папой, называй, как хочешь. Просто знай, что ты в этом мире теперь не одинок. У тебя есть защита и опора — я твой отец. У тебя есть Ирина — твоя сестра.
— А я сразу догадался, что ты мой папа, — улыбнулся Федя. – Когда увидел тебя в первый раз.
— Господи, какие дети догадливые пошли, — улыбнулся отец и обнял сына.
Ирина заметила слезинки в глазах отца, но он быстро взял себя в руки. Федя остался жить с Ириной, но в гости к Людмиле Ивановне изредка ходит, а отец приезжает каждый день. А ещё они с Ириной взяли котёнка…
Какой-то дедушка бесплатно раздавал котят около супермаркета — Федя выбрал самого слабенького. Котёнка назвали Мурзиком. В этот момент Федя почувствовал себя самым счастливым человеком на свете!
PS:
Фёдор Николаевич поставил белый мраморный памятник Надежде.
Они с Федей часто приезжают к ней на могилку, привозят цветы. Однажды, когда они привезли свежие цветы, Федя сказал:
— Знаешь, папа, мама за день до того, как её не стало… В общем, она мне сказала, чтобы я сильно не плакал. Она не исчезнет совсем. Она всего лишь перейдёт в другой мир и оттуда будет присматривать за мной. Ещё она сказала, что постарается даже оттуда помогать мне во всём. И только сейчас я понял, это ведь она сделала так, чтобы меня нашла Ирина, а потом и ты! Я это знаю точно! Ты мне веришь, папа?
— Конечно, верю, — ответил отец.
Автор: Наталья Грунина
