«- Туман у вас в голове…»

Река раскинулась вольготно, поблескивая серебристой поверхностью, — до другого берега в этом месте казалось плыть и плыть. Теплоход, пришвартовавшийся вечером, готов был «поделиться» частью груза, но на пристани в этот раз не было ни транспорта, ни людей. Капитан мог бы и свою команду поднапрячь, но без техники не справиться.

— Вот же незадача, выбиваться из графика не хочется, — Виктор Анатольевич поправил фуражку, коснувшись ее козырька. Его рыжая бородка скрывала негодование. – Разгильдяи, снова придется рапорт писать.

Задержавшись на ночь, команда сошла на берег. Пахло речной свежестью и еще смесью таежных трав доносившихся с темнеющей полосы тайги. Моторист Пашка, от нечего делать, прошелся вдоль торговых рядов. Хотя, какие уж там ряды, — несколько женщин разложили местный товар: копченую рыбу, брусничное варенье, травы.

Пашка уже хотел возвращаться на корабль, как увидел молодую женщину, стоявшую чуть поодаль и улыбающуюся. Пашка не сразу понял, что улыбка предназначалась ему.

— Почем рыбка, хозяюшка?

— Для такого бравого речника совсем недорого.

— А рыбка-то откуда? Сама ловила?

— А как же?! Я и рыбачка, я и повариха, пробуй пирожки с ягодой таежной, — женщина протянула Павлу угощение.

Пашка, не отводя взгляда, взял пухлый пирог и откусил. Что за ягода, понять сразу не смог, показалось горьковато, но вида не подал.

Минут через двадцать они уже прогуливались вдоль берега, переглядываясь и улыбаясь. Он сразу и не понял, надо ли ему это знакомство, а потом стало интересно, да и девушка нравилась: миловидная, с ямочками на щеках, с искорками в глазах, — казалось, она никогда не унывает.

Пашка посмотрел на поселок: светящихся окон становилось все больше. Вспомнился дом, и внутри слегка кольнуло чувство вины. Накануне отъезда он поругался с Ирой. Год прожили без скандалов, и вдруг разругались. Уезжал Пашка с тяжелым чувством, сказав на прощанье: «Можешь идти к своей маме». Сказал это в ответ на Ирины слова, пригрозившей, что уедет к матери.

И сейчас эта девушка таежном поселке, такая легкая, улыбчивая на какое-то время отвлекла его от неприятных мыслей. Пашка посмотрел в сторону корабля. – Люда, мне пора возвращаться, капитан у нас строгий. Так что, давай провожу тебя.

— Да вон мой дом, рядышком тут.

Пашка дошел до самой калитки и вопросительно посмотрел на Людмилу. – А дальше я сама, спасибо за прогулку, — также с улыбкой сказал она. – У нас тут, знаете, если не теплоход, то скукатища, народ на берег выходит, как только пришвартовывается судно.

— Это я понял, у меня хоть и первая навигация, но заметно. Вот что, Люда, утрами туманы бывают, похоже, что и завтра может быть, придется пережидать. Ты приходи на берег утром, погуляем, поговорим…

— А почему же не прийти? Приду.

На судно Пашка вернулся последним, и сразу нарвался на старпома, который неодобрительно посмотрел на него. – Смотри, Павел, капитан увидит, спуску не даст.

Для капитана Виктора Анатольевича это была последняя навигация, возраст «поджимал» и приближалась пенсия. К его супруге Вере Александровне, провожавшей его каждый раз, команда относилась с уважением. Все знали, что они тридцать лет вместе, но трогательность отношений сохранилась до сих пор. Виктор Анатольевич, строгий, но справедливый, разговаривал с женой мягким голосом.

Утром Пашка почувствовал зябкость, которая была характерна в это время суток на реке. Густой туман накрыл все вокруг, и моторист понял, что будут ждать, пока не рассеется. Управившись в машинном отделении, он поднялся на палубу и уже хотел сойти на берег, как неожиданно перед ним появилась фигура капитана: — Все остаются на судне.

— Товарищ капитан, я ненадолго, мне сойти надо.

— Вы что, распоряжения не слышали?

— Ну, на десять минут, мне одному человеку кое-то сказать надо. Все равно же туман…

— Туман у вас в голове, Еремин. Марш на рабочее место.

Гудки то и дело раздавались над Енисеем. Пашка поглядывал на берег, ругая на чем свет капитана: «Списать тебя давно надо, чтобы к людям не прискрибался по чем зря». Пашка нервничал и не находил себе места. «И что она подумает обо мне, ждет, наверное, а я тут торчу. А все потому, что нашему капитану в голову взбрело всех на корабле держать».

Часам к одиннадцати туман стал рассеиваться, река освобождалась от нависшей белой пелены, на берегу четко проявились фасады домиков. Еще через час была дана команда отчаливать.

До самой Дудинки Павел вспоминал Людмилу, ему казалось даже ее имя говорило само за себя – людям милая. Он представлял встречу на обратном пути, как увидит ее на берегу, как извинится, что не появился тогда, — что поделаешь, дисциплина.

С мыслями о скорой встрече он не расставался всю дорогу. В расстегнутой куртке ступил на берег, козыряя новой тельняшкой. Людмилу увидел сразу. Она с той же улыбкой подала жареную рыбу молодому старпому с другого судна. Пашка остановился и даже отошел в сторону, чтобы его не заметили. Девушка общалась также, как и с ним несколько дней назад. Извиняться Пашке расхотелось. Даже когда старпом, прихватив пакет с пирогами, отошел.

Злости на Людмилу у Пашки не было, сам виноват, нафантазировал себе целую историю, думал, что переживает, что он тогда не сошел на берег. А она стоит, улыбается… Всем улыбается, такая вот она доброжелательная девушка, скуки ради прогуливалась с ним вдоль берега.

Вернувшись домой, Пашка зашел в пароходство и узнал новость, что ему с Ирой, как молодой семье, дадут квартиру. Осталось подождать около года. Ему хотелось порадоваться, но не получалось. С кем разделить радость, если неизвестно, дома ли Ира. Он представил пустую комнату без ее вещей и ему стало тоскливо и неприятно на душе.

Ключ плавно вошел в замочную скважину. Павел поставил свой дорожный чемоданчик на пол, первым делом окинув комнату: все было на месте, все прибрано и светилось уютом. Умывшись, подошел к холодильнику, и к своему удивлению, обнаружил в нем борщ и котлеты. Чувствовалось, что его ждали.

Через час Ира вошла, пытаясь сначала открыть дверь, но, поняв, что Пашка дома, вошла. Никто из них так и не решился вспомнить вслух ссору. – Я тут пообедал, вкусно, между прочим.

— А я вчера ждала тебя, Паша, распереживалась, что задерживаетесь, — Ира говорила сбивчиво, немного растеряно, но было заметно, что мужу она рада.

Он подошел к ней, обхватив руками: — Иришка, я соскучился. Я тут дорогая много чего передумал, давай не будем больше ссориться.

— Давай, я тоже соскучилась.

— Ты представляешь, мы уже с тобой такой путь проделали – целый год вместе. А тут вдруг «споткнулись», и вообще я иногда как дyрак себя веду.

— Вот уж ни разу не видела в тебе дyрака.

— А я видел, причем, совсем недавно. Кстати, новость у меня какая! Нам через год, а может раньше, однокомнатную квартиру дают. Так что скоро переезжаем из общаги.

— Почему однокомнатную?

— Так нас же двое, нам полагается однокомнатная квартира от государства.

— К тому времени нас будет трое, — Ира загадочно смотрела на мужа, — да ты сядь, сядь, не делай такие круглые глаза. Да, да, это то, что ты подумал, ребенок у нас будет.

— Ирка, елки-палки, у меня в день возвращения две радостных новости. – Он обхватил ее за талию, — скорей бы навигация закончилась, чтобы мне из дома не отлучаться, ты у меня теперь должна быть под моей опекой.

Ира рассмеялась: — Ну, я же не ребенок, какая опека. Садись лучше чай пить, ты забыл пирожки мои попробовать, — Ира поставила на стол тарелку с выпечкой. Пашка, еще не пришедший в себя от того, что скоро будет отцом, откусил кусок пирога, жуя его аппетитно, наслаждаясь вкусом. Пирог с яблоком показался невероятно вкусным. Он вспомнил угощение Людмилы там, на берегу, ее пирог с горчинкой, — и та встреча показалась ему сущей глупостью с его стороны, оставшись где-то далеко в тумане.

Автор: Татьяна Викторова


Оцените статью
IliMas - Место позитива, лайфхаков и вдохновения!
«- Туман у вас в голове…»
«Улыбка не стареет…»