Вы знаете, я обычно не скандалю с людьми: мало ли, кто как ошибся, замотался, забегался… И вообще, я исповедаю простой принцип: все мы плывем на «Титанике», поэтому есть ли смысл сбрасывать кого-то за борт раньше времени?
Но случилось несколько лет назад попасть в больницу «по скорой», и были мне назначены капельницы. На второй день медсестра внесла капельницу в палату именно в ту минуту, когда я чистила зубы. «Ложитесь! Скорее!» — нервно крикнула она.
Я стала полоскать рот – действительно, не с полным же ртом пасты мне было ложиться под капельницу… Но она истерично стукнула об пол железной подставкой и с криком: «Некогда мне тут с вами возиться!» вылетела прочь из палаты и потом пришла к нам последней, после того, как обошла все отделение.
Я ничего не сказала – мне все равно, в какой очередности меня «прокапают». Капельницу установили мне и соседке. Медсестра ушла, мы с соседкой мирно читали. Капельницы у нас были принципиально разные: ей нужно было «сгустить» кровь, потому что она изнемогала от кровотечения.
А у меня, наоборот, была угроза тромба – кровь «разжижали». Вдруг соседка, посмотрев на наши перевернутые бутылки с растворами, с удивлением сказала: «Что это, у нас лекарства теперь другие? Бутылки не те…».
Но ничего, лежим: что назначили – то назначили… Почти у обеих раствор кончился, когда пришел врач, — и мы спросили про бутылки – так, для порядка. Он посмотрел – и ахнул: «Вам капельницы перепутали!»
Капельницу соседки медсестра случайно поставила мне, а ей – мою… Причем каждой из нас это грозило серьезными последствиями! Прибежали, поставили «правильные»… Днем медсестра пришла ставить мне укол в вену – и опять: «Быстрее, руку!»
На этом локтевом сгибе у меня две вены. Я по-хорошему прошу: «Сделайте, пожалуйста, в ту вену, которую не кололи утром. Та у меня совсем исколота». «Вы меня еще поучите на моем рабочем месте!» — рявкнула она и с размаху воткнула иглу все в ту же вену.
Зверски вогнала лекарство и убежала. Через четверть часа стало понятно, что она проколола вену насквозь и выпустила лекарство не туда.
Врач прислал ее «переколоть». «Эту руку я вам больше не дам, — мрачно сказала я. – Колите в другую». Милосердная сестра промолчала, но лицо ее исказилось от ярости.
Она молча обошла кровать и наложила жгут мне на другую руку. Сделала укол и ушла. К вечеру единственная хорошо видимая вена на той руке вздулась и дико заболела. Пришел дежурный врач, посмотрел: «Да вам затромбировали вену!»… Пришлось лечить еще и это…
Надо сказать, наутро я нашла завотделением и пожаловалась ему на нерадивую и неумелую, да к тому же грубую медсестру. Он посмотрел на меня с искренним изумлением: «Не может быть! Что вы говорите! Это наша лучшая медсестра! У нее одни благодарности!».
И он мотнул головой вбок. Я увидела на стене белую доску, озаглавленную: «Лучшие работники отделения» — и с нее нагло улыбалось лицо моей мучительницы. «Доктор, — попросила я. – Тогда лично ко мне, пожалуйста, приставьте худшую…»
Выписываясь, я подарила ей коробку конфет. Без яда. Надеюсь, было вкусно…
