«— Стыдно, мать, понимаешь, — почти со слезами…»

Гулко стукнула калитка, Нина Ивановна поднялась с постели, отдернула занавеску и стала всматриваться в темноту. Нет, никого там не было, видно ветер дразнит хозяйку маленького домика, уже покосившегося, с прохудившейся крышей.

Нина Ивановна тяжко вздохнула и присела на табурет, погрузившись в свои горестные думки. Пятнадцать лет как уехал сынок, пятнадцать лет ничего о нем не слышала.

Было Володеньке тогда тридцать пять, а сейчас уж полвека должно набежать. В двадцать лет в тюрьму угодил, через пять выпустили. хотел жениться, да снова за групповой разбой попал на нары.

Вышел из тюрьмы, — ни семьи, ни детей. В город уезжал, возвращался, сходился с одной бабенкой, но жизни не получилось. — Поеду я, мать, на заработки, — денег накоплю, машину возьму себе.

Нина Ивановна отговаривала, как чувствовала, но разве дети послушают родителей, если мысль какая засела, ее ничем не вышибешь, пока на грабли не наступишь

Уехал на Север, весточку отправил, что добрался хорошо. И после этого ни единого известия: ни письма, ни звонка.

Состарилась Нина Ивановна, ходила до магазина с палочкой, осторожно шагая и всматриваясь вдаль, все ждала своего Володеньку. И в милицию обращались, и в газету, и на телевидение, — все бестолку, как в воду канул взрослый мужчина.

Родственники уже рукой махнули, перестали ждать. И только мать прислушивалась к скрипу калитке.

Накануне большого праздник — Крещения — морозы, как с цепи сорвались, не зря крещенскими зовут. Нина Ивановна не успевала подтапливать печку, со страхом поглядывая на уменьшающуюся кучу угля. — Хоть бы до весны хватило, — переживала она.

Вечером как обычно растопила печку, вынесла миску с едой дворняге Жучке, покормила кошку Маняшку, встала перед иконами и начала молиться: — Боже милостивый, услышь меня, хоть разочек на сыночка взглянуть бы. Сердце чувствует, что живой! Молю тебя, Господи, помоги ему вернуться, а потом и суди меня Боже за грехи мои, коли в чем виновата.

Опершись на табурет она тяжело поднялась на больные ноги и побрела к кровати. В маленьком зале стоял старый диван, на котором когда-то спал Володька, — Нина Ивановна почти не садилась на него, — берегла для сына.

А тут вдруг сердце так схватило, что не дошла до кровати, присела на диван и услышала, как калитка стукнула. — Никак ветер поднимается, — подумала она, — но сердце еще сильнее забилось, подсказывая: не ветер это.

Она с трудом поднялась и как была в байковом халате, так и вышла в сени: — Сынок, это ты? — крикнула насколько хватила сил.

В дверь постучали, — она это услышала явно. Открыла, не спрашивая… — Здравствуй, мать, — сиплым голосом сказал путник.

Нина Ивановна увидела перед собой худого, сгорбленного мужчину с редкими седыми волосами, прикрытыми капюшоном куртки, которая была совсем не по сезону. — Сынок! — то ли голосом, то ли сердцем закричала она.

________________

Они долго сидели в кухне. Она ставила на стол все, что было съестного в доме.

И никак не могла понять, почему же он не возвращался столько лет, скитаясь по чужим регионам большой страны, когда все эти годы его ждала родная мать и этот маленький домик со старым, но родным диваном. — Стыдно, мать, понимаешь, — почти со слезами говорил состарившийся Володьки.

Она не понимала, какой может быть стыд, если мать сыночка любым примет, хоть в кандалах, хоть в рванье, хоть раненым, — лишь бы живым.


Оцените статью
IliMas - Место позитива, лайфхаков и вдохновения!
«— Стыдно, мать, понимаешь, — почти со слезами…»
«Анализ судьбы…»