Дарья Петровна искала документы на квартиру. Полученные лет двадцать назад они лежали где-то в закромах всех нужных бумаг, не пригодившихся до сих пор. Закрома представляли собой сундучок, уменьшенную копию стaрых добротных сундуков, также окованный железом и запирающийся на ключик. Он был сделан дедом Дарьи, тот любил в свободное время мастерить. В доме от него остались ивовые корзины, резные полки для тарелок, которые ставились с небольшим наклоном на свои места не боком, а лицом. А еще небольшие шкатулочки с крышечками, сшитые дедом из открыток красивыми ровными стежками крест накрест. И сносу этим вещам не было, не брало их время, хотя каждая использовалась в быту.
Дарья Петровна разбирала бумаги. Хотела быстро найти нужные и положить на видное место, но втянулась, рассматривая с улыбкой, иногда с удивлением то, что когда-то решила сохранить. Письма мужа в роддом, даже не письма, а короткие записочки. Открытка от отца, в которой размашистым почерком было написано : ,,Моей красавице!’’. К чему прилагалась открытка Дарья уже не помнила. Анькин детсадовский рисунок на Восьмое марта, с ромашкой и подписью ,,маме’’, где буква ,,е ‘’ была повернута в другую сторону, первая её тетрадь за первый класс, письма дочки из летнего лагеря, где она сначала писала, что скучает, а потом рассказывала, как весело им живётся, и как девчоночья команда победила мальчишек на соревнованиях по ориентированию в лесу. Дарья тогда отправила дочь вместе с её подругой Мишей, была возможность взять две путевки. Родители Миши были категорически за, и они поочередно ездили навещать девчонок. Вообще подругу звали Мишель в честь прабабки отца, которая была так названа в честь своей бабки, приехавшей жить в Рoccию к своему мужу, не пожелавшему возвращаться на родину, но в Ярославле имя обрусили и получилась Мишка.
Дарья Петровна перебирала рисунки, школьные грамоты за занятые на олимпиадах места, пока не увидела письмо. Конверт был заклеен, потому что письмо не было получено Дарьей, и написано было не ею. Конверт с веселым рисунком на новогоднюю тему с улыбающимися зайцами и ежами был подписан детской рукой ,, На север Деду Морозу’’. Анькиной рукой. Дарья вспомнила, как дочь, уже не маленькая совсем, лет тринадцать, наверно, ей было, попросила её:,, Мам, отправишь, пожалуйста, хорошо?’’. Она тогда кивнула, удивилась немного, к этому возрасту дети уже понимают, кто сказочный персонаж, а кто нет. Подарок для дочки был припрятан к тому времени, джинсы, вроде, новые и еще кроссовки. Но ни выбросить, ни вскрыть письмо и прочитать Дарья не смогла. Достала сундучок и положила к важным бумагам. И забыла. И не вспомнила бы, если бы не понадобились бумаги о приватизации квартиры.
Дарья жила в большой четырехкомнатной квартире в стaрой части города одна. С мужем расстались давно, отношения потом были какие-то, но до ЗАГСа дело не доходило, Аня в Москве осталась после учебы. И Дарья решила вдруг, что эта квартира большая для неё. Сказать честно, решение было спонтанным, да и не решение вовсе поначалу, а сказанное в сердцах дочери, что живу одна, тебя в гости не дозовешься. Продам и в меньшую перееду, чего одной хоромы-то протирать да намывать. А дочь неожиданно поддержала. Хорошо, мол, мама, а на вырученную сумму, не всю, конечно, она квартиру в ипотеку возьмет, у неё уже и самой на это поднакоплено.
Дарья сначала растерялась, не ожидая такого поворота событий. Да совсем другой реакции ожидая, чего уж там. Но посидев потом и подумав решила, что дочь права. Ну чего сидеть, как собака на сене? Многих поколений этот дом, но чего держаться за прошлое? И правда, сама могла бы догадаться дочери помочь. Вот и полезла в ненужные каждый день бумаги.
Дарья держала письмо в руках, смотрела на старательно выписанные буквы, потом вдруг решительно оделась, на дворе ноябрь во всю готовил людей к зиме, положила конверт с сокровенным дочкиным в сумочку и отправилась на почту, на которой не была уже бог знает сколько времени.
-Скажите, я могу отправить письмо? Бумажное. — спросила Дарья женщину, торгующую прессой, так как в одно работающее окно стояла очередь.
-Можете, почему нет-то? — удивилась женщина.
-Правда? А как? Раньше почтовые ящики везде висели, а сейчас нет.
-Да вон у нас ящик стоит, видите? Написано на нем ,, Для писем.’’- показала женщина на деревянную тумбу в центре зала.
-Ой, спасибо! — Дарья пошла было к тумбе, но женщина окликнула:
— А марочки наклеены у вас? — и добавила покачавшей головой Дарье, — так давайте наклеим!
Анна ехала домой, в Ярославль. Еще три часа и она доберется. Машину Анна водила уверенно, по мужски. Отец учил. Анна и характером, и внешностью была в отца. Говорили, счастливая будет. Решение смотаться к маме было спонтанным. Если честно, то её мучило то, что она поняла подоплеку маминых претензий, и то, что хотела та услышать в ответ. А услышала то, что услышала. И растерялась, но после недолгой паузы согласилась, и даже пыталась обсудить это бодрым голосом.
И у Анны от этого всего вдруг так сжалось сердце, так ей стало жалко мать, что захотелось выть на луну после этого телефонного разговора. Не надо ничего продавать, конечно же, поживет Анна с отцом, тем более, тот давно предлагал, да и надоела эта жизнь в съемной квартире с соседкой. И годы не те, и состояние души. Но сказать об этом маме Анна решила не по телефону, а так, глядя в глаза.
Дарья сидела на кухне с чувством, что сделала что-то очень важное, и смотрела в окно на начавшийся вдруг снегопад. Снежинки падали ровно, медленно, как в сказке. Во двор заехала машина, в вышедшей из неё девушке Дарья узнала дочь, и, не веря глазам, открыла окно и закричала:
— Аня, ты?
Та остановилась, подняла лицо, засмеялась и помахала рукой.
-Мам, я это, я!
Потом пили чай, долго разговаривали, чего-то вспоминали, делились планами. Единственное, что Анна сказала сразу, и к чему больше не возвращались, что ни о какой продаже квартиры не может быть и речи, и это не обсуждается.
На следующий день Дарья за завтраком вспомнила, что Миша совсем недавно спрашивала про Анну, когда та приедет? Встретились на прогулке на набережной. Миша с детьми гуляла, а Дарья шла в любимой беседке посидеть. Говорила, что в соцсетях найти её не может, а пообщалась бы с удовольствием, как никак, ближайшая подруга детства.
-Да есть я в сети, под другим именем, правда. А Мишка там же живет?
Дарья кивнула.
-Ты знаешь, а я забегу, наверно, к Мише. И правда, сто лет не виделись.
После завтрака Анна собралась и быстро убежала. А Дарья тоже решила пройтись. До своей любимой беседки.
Анна шла по знакомой улице, завернула во двор, подошла к подъезду и в замешательстве остановилась. Дверь украшал домофон, и можно было набрать номер квартиры, и дверь бы открыли, но не так Анна хотела. Она уже в мыслях видела, как звонит, как Мишка открывает дверь, радуется, они обнимаются. Вот так Анна видела сейчас их с Мишкой встречу после долгого необщения.
Они на самом деле были лучшими подругами. И в школе встречались с двумя друзьями из параллельного класса, с Вадимом и Кириллом. Мишка с Вадиком поженились сразу после школы, и к двадцати одному году у них было уже двое детей. При этом Вадим ещё и учился в Ярославском университете на юридическом. А в двадцать два Вадик вдруг загулял. Хотя, и загулять-то толком не получилось, чуть влево вильнул, а Мишке уже все донесли. Аня помнила, как Мишка сидела вся разбитая, зареванная и повторяла, не останавливаясь:
— Как он мог? Я не могу поверить. Как? Как он мог?
И Анна со свойственным ей тогда максимализмом ляпнула:
— Я надеюсь, ты его не простишь?
И потом Мишкины глаза, огромные, предельно серьезные.
— Ты дyра, Ань? Я прощу. Я уже простила. Он попросил прощения и я простила. А я попросила дать мне несколько дней собраться с мыслями. Я помнить об этом буду долго, может быть всегда. Что-то мы перешагнули и с этим дальше жить. Но лучше с этим, чем без Вадика.
И тогда Анна, вот дyра-то, правда, сказала, что нельзя себя так не уважать. А Мишка сказала:
-Да пошла ты.
И Анна пошла. И до сегодняшнего дня они больше не виделись. Вдруг домофон замигал, запипикал, из подъезда вышел мужчина, попридержал дверь галантно для Анны, та вошла , поднялась на второй этаж и нажала на кнопку звонка. Открыли почти сразу без каких-либо ,, Кто там?’’ На пороге стоял мальчишка лет восьми.
— Привет!Мама дома?
— Мам, это к тебе, — закричал тот, глядя на Анну, и уже тише добавил, — здравствуйте.
В коридор быстрым шагом вышла Мишка, опять худая, с двумя хвостиками на голове, юная и красивая, с руками в муке. Увидела Анну, взвизгнула совсем по-девчачьи, быстро обтерла руки об шорты и кинулась к подруге, загребая её в крепкие объятья.
— Анька, какое счастье! — потом отстранила слегка, глядя в глаза добавила, — прости меня, дyру, — и опять прижала к себе.
— Это ты меня прости, Миша.
Дарья неторопливо прогуливалась по набережной. День был чудесный, снег продолжал падать крупными снежинками при полном безветрии, заглушая звуки и ощущение сказочности происходящего не проходило. В её беседке сидел мужчина, и Дарья решила пройти мимо. Она любила сидеть в ней одна, смотреть на Волгу. Вдруг её окликнули.
— Даша?
Она оглянулась, из беседки вышел бывший муж. Смотрел, радуясь неожиданной встрече, пошел рядом.
— Ты как тут? — спросила первое, что пришло в голову.
— Да не знаю, потянуло что-то. Захотелось. Взял да приехал.
— Надо же. И Аня тоже здесь, ночью приехала, — говорила, еще не осознавая до конца, что идет с мужем бывшим, гуляет вот так спокойно, как с родным, как в прошлой жизни.
— А где остановился-то? — спросила, зная, что родом Василий из Костромы, оттуда уехал учиться, а здесь своего жилья у него не было.
Василий пожал плечами, улыбнуся:
— Не думал еще. В гостиницу пойду.
,, Улыбка совсем не изменилась, надо же,’’- подумала Дарья, а вслух сказала:
— Пойдем к нам, Вася, какие еще гостиницы. Не чужой, поди, — и удивилась, как легко и просто она это сказала. Еще вчера это казалось бы ей невозможным.
Василий кивнул, согнул руку в локте, предлагая Даше взять его под руку, и они тихо пошли домой.
Дома Дарья быстро нашпиговала кусок мяса чесноком, обсыпала солью и щедро поперчила, обложила вокруг картофелем, нарезала на него сливочного масла, обернула фольгой и закинула в духовку. Василий сидел на своем месте у окна в какой-то неге от происходящего, глядя, как Даша готовит его любимое блюдо. За окном тихо падал снег. Как в сказке.
— Даша, я ведь сам от тебя не ушел бы.
Даша медленно повернулась.
— Вася, ты закрутил с приезжей командировочной москвичкой, думал, наверно, я не узнаю, так и будем жить. То ты к ней, то она к тебе. Ну, и я по будням. Так получается? Да, Вась?
— Нет, так не получилось… Да и там не получилось… Да и не хотелось… Даша, посмотри, какой сегодня вечер сказочный! Прям слов других нет. А не выпить ли нам шампанского?
Даша увидела, как бывший муж во дворе подошел к машине, припаркованной рядом с Аниной,
достал из неё сумку, поднял голову, увидел её в окне, улыбнулся и помахал рукой.
Как раньше.
К середине осени он начинал чувствовать прилив сил, с каждым днем становился все сильней и сильней, ошущая свое могущество, проявляясь в пространстве высоким статным стариком, с волосами белее снега, с окладистой бородой. Синяя шуба сукном наружу была шита бисером и серебряной нитью, украшена каменьями и песцовыми хвостами, так же расшиты были и шапка, и сапоги. Посох в руках помогал передвигаться в пространстве, сжимая расстояния, меняя мерность, позволяя быть незамеченным людьми. Он давно почти забыл, что когда-то был злым, мог заморозить играючи, иногда не до cмерти, наградить за забаву потом.
Но детская искренняя вера в само его существование, как в доброго и справедливого старика и делала его таким. И его предназначением сейчас было исполнять детские чаяния, заветные желания, идущие от сердца. И из тысяч писем, которые писались скорее для родителей, или под их руководством, или даже ими самими он выделял крупицы, ради которых он и приходил в этот мир каждый год. И такое письмо ему отправили сегодня.
Буквы синей светящейся дугой возникали в воздухе, соединяясь в слова, одно за другим.
Здравствуй, Дедушка Мороз! Я верю, что ты есть, просто дети вырастают и забывают о чудесах. Поздравляю тебя с Наступающим Новым годом! Пусть сбудется и твоя мечта! А я мечтаю, чтоб помирились мои мама и папа. Чтоб мы с Мишель всегда были подругами. И пусть Кирилл в меня влюбится. Если можно только одно желание, то тогда пусть родители помирятся, и мы бы жили вместе, как раньше!
До свидания. Аня.
Старик прочитал письмо, улыбнулся и пристукнул посохом. С неба тихо посыпался снег, началось волшебство.
Аня встречала Новый Год в Ярославле. Сначала с родителями, потом те проводили её к Мише с Вадимом. Миша стаскивала с неё парку и радостно шептала:,, Ты не представляешь, кто приехал! Иди, там на балконе!’’ И подпихнула Анну в спину. Аня пожала плечами и вышла на балкон. Мужчина, куривший там, резко обернулся.
— Аня, ты совсем не изменилась! Такая же красивая, — нагнулся поцеловал в щеку, — как я рад тебя видеть.
— Кирилл, привет! А ты возмужал.
-Ой,- растеряно сказал Кирилл, — ты представляешь, мне сейчас показалось, на секунду всего, что я видел Деда Мороза. Промчался мимо на тройке, улыбался.
Растерянно посмотрел на Анну:
— Смеяться не будешь? Я ему тут желание загадал.
Тихо падал снег.
Автор: Ангелина Чеснокова
