Опять ему матушка его приснилась. Только на этот раз не молчала, а сказала странные слова. Он сразу даже и не понял, о чем она, а как понял — душа заныла. Старая, не затянувшаяся, с детства его терзающая, к совести взывающая боль защемила. Осознание той подлости детской, в коей он признаться себе не хотел, а она до сих пор таилась где-то, а он гнал её, гнал… Николай вышел на крыльцо подышать. Уже светало. Ему показалось, что чья-то тень мелькнула за кустами смородины. Вот опять нижние ветки кустов чуть шевельнулось. Нет, показалось.
— Коля, ты что там делаешь?, — жена всполошились, искать его пошла. — Да так, Ритуль, мамка приснилась. И представляешь, сказала, что прощения просит. А за что? Не понял я ничего. Да ещё говорит…
— Коля, холодно, идём домой, потом всё расскажешь. Рано, поспим ещё.
Николай лег под теплое одеяло. Рита прижалась и быстро заснула. А он лежал и вспоминал…
Колька последыш был, седьмой ребенок в семье. Папка тяжело работал, семью кормил. Через год, как Колька родился, отец живот надорвал да и вскоре помер. Коля отца не помнил, ему старший брат Михаил за отца был. А мамка от горя тогда совсем постарела.
В доме у всех свои дела были, Колька был к курам, да кролям приставлен. Дело нехитрое, кролям травы нарвать, курам дать, почистить, яйца собрать. Однажды на окраине деревни, где он траву кролям рвал, да в мешок пихал, к Кольке щенок привязался, чёрненький с белым. У мамки то их как раз кобель подох, Вулкан. Злой был, лохматый, Колька его побаивался. Теперь мать хотела брать другого, на смену. Вот бы этого разрешила!
Щенок был толстолапый, смешной. Колька его в сарай приволок, мамке боялся показать, вдруг заругает, скажет мелкий. Скажет — на кой нам такой охранник. Но мамка всё одно проведала. Говорила, что у дядьки Григория из соседней деревни сук@ ощенилась, так та почти что овчарка. Матери щенка от нее обещали. А ентот твой Шарик пустой, никчёмный пёс, что проку от него, только кормить. Потом мать Кольку водила щенков тех смотреть. Трехмесячные, они и правда были как породистые. Колька об овчарке мечтал, он их гладил, глаза загорелись, а мамка стояла, кивала, вот он и выбрал щенка. Почти породистого.
Домой притащил, игрался с ним, мамка радовалась. А вечером Шарика далеко на велике отвёз, за реку, чтоб дорогу не нашел. Только породистый Вулкан так и не стал ему другом, мамка на цепь его посадила. А про Шарика думать больно было, совестно. Предал он Шарика, променял друга. Предатель.
Вскоре брат его Мишка женился на городской. Кольку с собой в город забрал, пусть парень учится. Средние с мамкой остались, а Колька городским стал. К мамке часто с братом ездили, но ей помощников и так хватало. А однажды Колька из школы с друзьями шёл, смотрит — мамка стоит, приехала. В платочке, в пальтушке старенькой, увидала Кольку, пошла к нему, обрадовалась:
— Сынок, вот приехала посмотреть, как вы тут. А друзья не поняли — кто это? Они на Мишку, на брата, так и думали, что он его отец. А Колька их и не разуверял.Тут Коля матери и застеснялся, сказал друзьям, что это бабка его из деревни приехала. А мамка услышала, но промолчала. Да сих пор за это Николаю совестно. Со всех сторон совестно. Вроде и забудется, а потом как все это вспомнит, и снова гложет его, нехорошо он поступил.
Рита заворочалась, он ей, — спи, спи, а сам ну никак заснуть не может. Тихонько встал опять. Как мамка раньше говорила — что ты всё клечетеешь, сынок? Не идёт сон после слов её чудных, что во сне она ему сказала, мол приветик ему она прислала и рад он будет.
Николай опять на воздух вышел, сел на ступеньки. И тут вдруг прямо под руку что-то теплое. Хвостом крутит, черно белый, морда умильная, словно рад встрече после долгой разлуки!
— Шарик, — неожиданно вырвалось у Николая, — Шарик, дружище. Гладит щенка, обнимает, а тот перед ним вертится, руки лижет, радуется.
Слезы выступили у Николая. Да что ж это такое, что за ерунда? Чудо необъяснимое! Откуда тут пёс такой, как две капли воды похожий на того, что был у него уж лет сорок как назад. Которого он предал, за реку отвёз, выкинул!
А пёс голову ему на колени положил, ушки торчком, а глаза умные, и словно говорит:
Ты даже и не сомневайся, мамка тебе ведь правду сказала. Я и есть от нее приветик. И не кори себя, я ведь рядом, давай жить дальше
Теперь внуки с ещё большей радостью к деду Коле и бабушке Рите в гости ездят — у них же Шарик, с ним поиграть можно. А Николай к матери в деревню на могилку съездил, посидел, поплакал, поговорил:
Автор: «Жизнь имеет значение«
