Как-то вечером, во время сеанса девятичасовых новостей, случилось страшное.
Классная руководительница младшей дочери, весьма неординарная особа бальзаковского возраста с плохо покрашенной головой, обильной многопудовостью организма и возвышенной придурью вместо мозгов, прислала по мессенджеру жутко срочное сообщение.
Ученице безапелляционно приказывалось создать копию с какого-нибудь знаменитого шедевра мирового искусства. Для чего? А для удовольствия внезапно приезжающей в школу комиссии, состоящей сплошь из районного начальства.
Такое неприкрытое издевательство официально именовалось конкурсом юных талантов, а по-людски — показухой.
Сроку отпускалось аж до завтра.
Удар был рассчитан точно. Девочка, стремящаяся получать только хорошие оценки, отличалась исполнительностью и неординарностью мышления, чем злобная училка пользовалась вовсю, затыкая дитём любые возникающие дыры в ходе школьных будней.
— Она меня достала, — хныкала несчастная, утирая рукавом выступившие от обиды слёзы. — На конкурс по сочинениям — я, на пение — я, на математику — я.
— И везде получала почётные грамоты, — неуклюже успокаивала её мать, втайне сочувствуя чаду.
А что ей следовало ответить? Что это не ты такая умница, а срабатывает принцип «кто везёт, на том и едут»? Учись хуже? Забей на дyрy-классуху? Пойди и устрой скандал во имя справедливости?
Непедагогично. Понимая всю двусмысленность, женщина поступила мудрейшим образом, знающе объявив:
— Надо идти к папе. Он умный.
Человек лежал на диване, наслаждаясь покоем и с удовольствием переваривал макароны по-флотски, поданные ему на ужин. Негромко бубнил телевизор, вещая об очередных достижениях у нас и упадке морали с курсом доллара где-то не у нас. На животе дремал кот.
Увидев расстроенных домочадцев, он живейшим образом отреагировал на непорядок, вопросительно изогнув бровь и, на всякий случай, зажав пульт в кулаке. Чтобы не отобрали.
— Отец! — патетически произнесла супруга, заламывая руки и раненой антилопой бросаясь в кухню. — Ты нам нужен!
Младшая дщерь хлюпала носом, теребя поясок халатика. Молча.
Градус напряжённости нарастал.
В кухне что-то чпокнуло, и через пару секунд возле человека материализовалась жена.
В руке она держала открытую бутылку пива, которую немедля протянула дражайшему супругу. Житейский опыт ей подсказывал — так будет эффективней.
Тот взятку принял, но напрягся. От неозвученной проблемы повеяло вселенским масштабом. Иначе зачем такие прелюдии?
— Говорите.
И две женщины, путаясь и перебивая друг дружку, поведали о надвигающемся трындеце, о неконтролируемом школьном беспределе, особо упирая на горящие сроки и злюку-учительницу.
Закончив, обе с надеждой уставились на человека, временно признавая за ним все исконные права главы семейства и мысленно обещая не спорить аж до решения поставленной задачи.
— Понятно, — пробурчал он, сделал ополовинивающий глоток и уставился в люстру.
Женщины с трудом молчали, ибо каждой имелось, что сказать, но слегка не по теме.
Боялись отвлечь от высоких мыслей.
А как же? Вот он, властелин. На диване лежит, о них заботится, думу думает, пузо чешет…
Пребывал человек в горизонтальном виде недолго. Решительно переложил кота на подушку, решительно встал. Решительно начал раздавать указания:
— Мне необходимы шляпа с полями, нитка покрепче, тетрадный листок, ручка, яблоко… там осталось, с Нового года, гвоздь. Впрочем, гвоздь я сам возьму. Поранитесь ещё.
Бодрый тон вселил в женщин уверенность.
— Зачем? — по неопытности вякнула самая мелкая представительница прекрасного пола в отдельно взятом доме, и тут же устыдилась, услышав ответ:
— Затем!
Незаметный пинок от матери помог ей вспомнить древнюю истину о том, чьё слово последнее.
Разбежались.
Вскоре выяснилось, что в доме нет шляпы с полями, но есть панамка. С единорогами и пони.
— Сойдёт, — снисходительно вынес вердикт человек, поигрывая кровельным гвоздём.
Гвоздь всех изрядно напугал. Супругу — тем, что она не знала ни одного известного художества с сим предметом, кроме «Рacпятия Христа»; дочь — за компанию.
На всякий случай, позабытое у дивана пиво незаметно перекочевало за спину супруги.
Мужчина поморщился, но списал происходящее на женскую переменчивость.
Уверенно взяв панамку, он пробил гвоздём её край. Потом пробил яблоко. Насквозь. Просунул сквозь оба предмета нитку, и ловко привязал фрукт к головному убору.
Женщины ошалели. Кот заинтересованно приоткрыл глаз.
Ничего не объясняя, человек пошёл к шкафу, где выбрал самый большой пиджак. Принёс. Строго приказал дочери:
— Надень.
Дитё повиновалось, и теперь, зарёванное, более всего походила на спившегося Пьеро или маленького бомжа.
Глава семейства не успокоился. Напялил панамку с яблоком на голову чада.
Яблоко стукнуло ребёнка по носу, загородив обзор. Единороги с понями прикинулись ветошью.
— Ты совсем ополоумел?! — вскричала непонятливая старшая женщина, всерьёз настраиваясь поскандалить.
— Молчи, — муж сурово охладил её ненужный пыл.
И пиво отобрал. Для поддержки вдохновения.
Кот же позорно сбежал, не выдержав нагрузки на нервную систему. Любому приличному коту не каждый день доводится видеть людей в пиджаках не по размеру да панамках с яблоками на носу.
Заикой бы не сделаться.
Дочка разревелась, представив со стороны, на какое чучело она похожа.
Расстраиваясь от всеобщего непонимания, человек взял лист бумаги, ручку, и написал:
Учительница!
Вы имеете счастье лицезреть вольную интерпретацию картины сюрреалиста Рене Магритта «Сын человеческий». По оценкам специалистов, стартовая стоимость данного произведения на аукционе от сорока до пятидесяти миллионов долларов. И не надо мне тут! Не устраивает — в следующий раз увидите какую-нибудь работу Сальвадора Дали в нашем исполнении, и поверьте, она вам и ночью сниться будет. Обещаю.
Свернув лист вчетверо, человек сунул его дочке и, как умел, успокоил:
— Передай училке. Если что, скажи, что я открыт для интеллектуальных споров, — потом добавил, внимательно осматривая шокированное чадо. Про себя, естественно. — В дyркy бы не сдали…
А вслух произнёс, допивая заслуженное пиво:
— Возьмёшь весь этот маскарад с собой завтра в школу. Скажут показать — покажи, не стесняйся. Они сами напросились… И яблоко слопать не забудь. После, когда всё закончится. Нечего шедеврами разбрасываться.
Больше деточку на конкурсы не звали, чему она оказалась очень рада.
Автор: Вадим Булаев
