Кот Сенька yмирал мyчительно. Остатки жизни ещё теплились в нём, но видно было, что и они ускользают из похудевшего кошачьего тельца подобно невидимым, но физически ощутимым струйкам.
Лена то металась по квартире, то присаживалась на пол около Сеньки и осторожно гладила пальцем его заострившуюся мордочку. Ещё вчера она, уложив его в большую спортивную сумку, помчалась к другу Лёшке, работавшему ветеринаром.
— Лен, ну, пойми ты уже. Нет лекарства от старости. — Уговаривал её Лёшка, бережно приобняв за плечи. — Сенька не болен. Он просто уходит. И ты здесь уже ничего не сделаешь. И я не сделаю.
— Ага, а Маринке я что скажу, когда она вернётся?
Дочка Маринка уехала на зимние каникулы к бабушке. Да и к лучшему. Лена сама едва сдерживала слёзы. А когда никого не было рядом, то и ревела от горя и безысходности. Хорошо, что хоть выходные на работе.
— Ленка с ума сошла. Так по коту убивается, что страшно. — вещала бабкам на улице соседка Вера Дементьевна. — Мне-то за стенкой всё слышно.
Что б она понимала! Кота подарил Лене отец. Однажды она, будучи ещё третьеклашкой, еле плелась из школы, понурив голову. День не задался. Сначала учительница отругала её за сочинение. Сказала, что хоть ошибок и нет, но писать надо не то, что в голову взбредёт, а то, что положено. А когда Лена попробовала возразить, что если это «сочинение», то значит можно сочинять, разозлилась, и поставила девочке «двойку». Потом Вовка Петренко, который ей тайно нравился, пригласил на день рождения не её, а Аллочку Зимину. На Лену он даже не взглянул.
Уже подходя к подъезду, Лена заметила высокую худощавую фигуру отца. Он стоял рядом с крыльцом и весело смотрел на дочь.
— Папа, привет! Ты разве дома сегодня? — обрадовалась Лена.
— Да, дочур. Мне отгул дали. А ты что такая грустная?
На глаза навернулись предательские слезинки, и девочка срывающимся голоском поведала отцу о своих обидах.
— Ну-у, это горе — не горе. Помочь ему легко. — Отец одной рукой прижал Лену к своему боку. Второй он что-то придерживал за отворотом куртки. — Пойдём-ка домой.
Они вошли в квартиру, разулись. Отец по-прежнему что-то прятал за пазухой.
— Закрой глаза. — предложил он дочери. — И не открывай, пока не скажу.
Когда Лена наконец открыла глаза, то на секундочку зажмурила их снова, и распахнула опять. На корточках перед ней сидел папа и держал в ладонях крохотного бело-рыжего котёнка.
— Вот, дочур, подарок тебе. Ты же просила.
Девочка не верила своему счастью. Это было настоящее чудо! Она так долго умоляла родителей разрешить завести дома хоть самое малюсенькое животное. Но мама никак не соглашалась. А тут, настоящий живой котёнок.
— Папа, а мама как же? — робко спросила Лена.
— С мамой я договорюсь.
Лена бросилась отцу на шею.
Котёнка назвали Сенькой. Мама на удивление быстро к нему привыкла и никогда не выражала недовольства. Но настоящим другом Сенька стал именно для Лены. Только к ней он ластился по-особенному, тихо хрипловато мурлыча, согревал, когда болела, шершавым язычком вылизывал пальцы, когда свалилась с высокой температурой.
Кот ходил за девочкой хвостиком. А самое прекрасное время наступало тогда, когда Лена с папой садились на диван посмотреть какой-нибудь фильм, а Сенька забирался между ними и мурчал от удовольствия, потому что они смеялись и гладили его в четыре руки.
А потом папы не стало. Поехал от завода в командировку экспедитором. На обледеневшей трассе водитель не справился с управлением, машина перевернулась. Оба погибли. Мама почернела от горя. Лена потеряла голос. Даже выпускные экзамены ей разрешили сдавать письменно. Дома отчётливо пахло лекарствами и горем. Не сдавался только Сенька. Он метался между хозяйками, мяукал, просил есть, лез на колени и под руку, заставляя себя гладить. Ночами устраивался на Лениной подушке и чутко прислушивался к её сдавленному плачу во сне. Тыкался мордочкой, будил, забирался под бок и сворачивался клубочком. Лена гладила шелковистую шерстку и потихонечку засыпала.
Когда вышла замуж и переехала с мужем в бабушкину квартиру, Сеньку взяла с собой. Мама не возражала. Родилась Маринка, и верный кот опять был на посту. Чутко караулил малышку, и стоило той запищать, со всех лап нёсся к Лене, тревожно мяуча. Потом Лена развелась и они с Маринкой остались вдвоём. Нет, втроём. Сенька продолжал нести свою тихую кошачью службу: был другом, нянькой, утешителем. В следующем месяце ему должно было исполниться 19 лет. Теперь не исполнится. Сенька по кошачьим меркам считался долгожителем, но Лене от этого легче не становилось.
Она так и просидела всю ночь, поглаживая потускневшую шелковую шубку, пока Сенька не затих насовсем. А утром отвезла его к Лёшке в клинику, чтобы Сеньку похоронили.
Домой возвращаться было невозможно, и Лена пошла бродить по заснеженным улицам, решая непосильную задачу: как это всё сказать Маринке. Знала, что нет таких слов. Сама себе не могла бы придумать утешение. Сколько так бродила, не помнит. В одном из дворов заметила у мусорного бака растерянного мужчинку в дворниковской жилетке. Он что-то разглядывал в черном пакете, всплёскивал руками и восклицал:
— Вай, шайтан, что делал! Вай, шайтан!
Лена подошла поближе:
— Что там?
— Гляди, шайтан какой! Что делал! Живой мусорка бросил! Шайтан!
Дворник подвинул к ней черный пакет. Лена взглянула и обомлела. В пакете лежал полуживой котёнок. Крохотный бело-рыжий котёнок.
— Сенька… — Высохшими враз губами прошептала она. — Я возьму?
— Забирай! Ай шайтан, сердца нет, живой мусорка бросать! — Сокрушаясь, дворник отправился в другой конец двора. А Лена, бережно положив обмякшее тельце за пазуху, бросилась назад в ветеринарку.
… Лёшка круглыми глазами смотрел на неё.
— Господи, за что мне это?! Лен, ты где его взяла?
— На мусорке. Лёш, сделай что-нибудь, прошу тебя! Ты же видишь, как он на Сеньку похож! Даже пятна в тех же местах!
— Лена, я не Бог. То тебе старого кота воскреси, то нового. Этот, судя по всему, тоже не жилец. Э-эх, ладно, давай сюда. Жди. — Лёшка хлопнул дверью, оставив её в вестибюле. Время тянулось медленно, но Лена этого не замечала. Перед глазами мелькали картинки из прошлого.
«Ничего, дочур, ничего. Это горе — не горе». — словно услышала она голос отца и очнулась. Задремала, наверное. Сердитый Лёшка вышел в вестибюль.
— Надоела ты мне, подруга, со своими мявчиками. — устало сказал он. — Завтра приходи, заберёшь. Сегодня я ещё его понаблюдаю. Слабый очень. Будет бегать твой «живой труп». Вот, пока купи всё по списку. — Лёшка протянул ей листок бумаги.
…Когда через неделю Маринку привезла бабушка, встречать её вместе с Леной выбежал крохотный бело-рыжий комочек.
— Мама, а где Сенька? — Маринка растерянно хлопала глазёнками.
— Вот он, дочур. Это теперь Сенька.
Котёнок подошёл к девочке, ткнулся мордочкой в сапожок и тихо хрипловато замурлыкал.
Автор: Йошкин Дом
