Бабушка плакала. Слезы градом катились по щекам, морщинистые руки безуспешно пытались найти что-то в сумке, потрепанной и местами перемотанной изолентой. Шаль, стоптанные дутыши, пальтецо с облезшим воротничком. Неожиданно подожок, с помощью которого старушка передвигалась, с грохотом yпал на пол. И очередь словно ожила, заколыхалась, загудела.
— Можно побыстрее, а? Мне вот еще на автобус надо успеть! Уже пять минут слушаю эти причитания, — надменно произнесла перегидрольная блондинка со щедро подведенными бровями в норковом полушубке.
— Оно и правда. Долго стоим. Я и так после вчерашнего еще не отошел. А ты, Колян? Хорошо посидели! Ну да сейчас похмелимся, нормально будет! Бабка только чего-то долго копается! — остроносый, похожий на хорька молодой мужчина с вожделением посмотрел на три бутылки горячительного, лежащие в своей корзине.
— Дык невозможно стоять-то уже. Вот чего по магазинам ходить, если денег нет! — его товарищ с вороватым, красно-синим носом, судорожно вытирал пот со лба.
— Слушайте! Вы людей задерживаете! Алле! Бабуся, уйдите в конец очереди что ли! Мне вон за ребенком еще в садик надо! — перекатывая во рту жвачку, лениво протянула брюнетка в лимонном пуховике, перетянутая поясом, словно оса.
Я стояла после них всех. Был час пик. Конец рабочего дня. Супермаркет, куда все забежали за продуктами. Гул голосов, яркие упаковки товаров, манящие диковинные фрукты. В моей корзинке лежала косточка для собаки, кусок вырезки и пачка печенья. Такого, с апельсинками и корицей. По приходу домой планировала посмотреть кино и попить чайку. Между тем возле кассы продолжалась волна возмущения. Оставив корзинку, я протиснулась ближе.
— Люди добрые, у меня в кошелечке денежек нету! Как же так… были и нету, — продолжала плакать бабушка.
Шаль сползла набок, стали видны белоснежные волосы. Губы ее дрожали, а взгляд… Так смотрят малыши, когда им страшно или их кто-то обидел. Недаром говорят, что старики и дети похожи — они одинаково беззащитны и доверчивы. Они одинаково нуждаются в защите и поддержке сильных здоровых людей. В корзиночке у бабушки лежал кусочек колбаски, крупа, пакет молока, дешевые карамельки и сверкающая коробочка с чаем.
— Ишь, стaруха, чай дорогой берет. Я себе такой не позволяю, да еще жалуется, что денег нет! — процедила дама в норке.
— Мне, может, недолго осталось. Особо ничего кушать не беру, но вот одна радость — чайку такого попить. Редко покупаю, растягиваю, пью из блюдца, оно у меня красненькое, в беленький горошек. Чаек вкусный очень! — прошептала бабушка.
— Я заплачу, сколько там? Посчитайте! — решительно минуя впереди стоящих, я придвинулась к старушке.
— Девушка, ну это вы зря. У нее, может, есть деньги? Зачем платить-то за нее? — недоуменно протянула блондинистая женщина.
— Вы же видите, что там их нет! Вдруг потеряла, забыла или еще что. Давайте корзинку, я заплачу, бабушка! — подняв подожок и поддерживая старушку, подошла к кассиру.
— Так я считаю? — сказала та.
— Считайте.
Прости меня, пес. Ты сегодня без вырезки и косточки. Но я не могу иначе.
— С вас тысяча.
Уплатив и по-прежнему держа старушку за локоток, подошла к столикам, чтобы сложить покупки.
— И денег не жаль, видно, легко достаются, — прошипел кто-то сзади.
Да нет, уважаемые. Нелегко. И они были последние. А это значит, что с работы и на работу теперь придется ходить пешком. Питаться морковкой и свеклой (ну и ничего, овощи полезные). И отдать собаке свои котлетки, рассчитанные на неделю. Потому что зарплата только через пять дней. Но это так страшно, когда плачет пожилой человек. А все делают вид, что ничего не происходит. Неизвестно, как повернется колесо фортуны и где окажется рафинированная равнодушная дама в норковой шубке. Может, закончит свои дни одна, брошенная детьми? Нельзя кичиться тем, что имеешь и не обращать внимания на чужую бoль. Это как-то неправильно, что ли.
— Спасибо тебе, милая. Дай Бог здоровья. Спасибо! Вот твоей бабушке повезло с внученькой! — бабуля погладила меня по руке.
Мы вышли на улицу. Снег кружился, была легкая метель.
— Можно я вас поцелую? — спросила я.
— Конечно! — беззубо улыбаясь, обрадовалась старушка.
Я, прикрыв глаза, поцеловала. И на минуту представила себе такую же метель. И мою бабушку Симу, которая всегда провожала меня, махала рукой и все смущалась, когда я пыталась ее поцеловать. Мол, чего ты меня старую обнимаешь да целуешь. Представила вторую бабушку, Машу (со стороны папы). Она тоже обожала дорогой чай в таких вот диковинных коробочках. Потом отдавала их мне, и я там прятала бусинки, пуговички, ракушки и прочие сокровища. А еще была прабабушка Люся, она одевала на меня леопардовую курточку и полосатую шапку, кокетливо повязывала себе платочек, и мы отправлялись собирать осенью листья. Потом садились на скамеечку у дома, сортировали их. И делали чудный гербарий. На миг вернулись восхитительные ощущения, как мои старики качали меня на руках, дули на разбитые коленки, пытаясь побаловать вкусненьким, доставали противни с горячими пирожками, с капустой, повидлом, луком и рисом. Вспомнились и дедушки — импозантный дед Дима в длинном пальто, достающий из коробки огромного германского пупса, веселый деда Толя со стороны папы, невесть, где раздобывший кукольный сервиз из 40 предметов и явившийся меня поздравлять в семь утра с днем рождения с огромным букетом пионов. С ними было ощущение уюта, покоя, причала. Их истории я могла слушать часами. Теперь мне остается только целовать фотографии. Все мои бабушки и дедушки умерли очень молодыми, оставив ни с чем невосполнимую пустоту внутри…
Да и вообще. Поглядите по сторонам. Настоящих старушек сейчас увидишь мало. Таких, в платочках, пальто и с сумочками, которых уже нет в продаже. Или дедушек в шляпах и пальто, с тросточками. Если мне удается их увидеть, я всегда останавливаюсь, смотрю. И радуюсь. Не знаю, чему. Просто тому, что они есть.
— Ой, погодите, пожалуйста. Вот, возьмите конфеты! Как раз с чаем попьете, — вынырнув из воспоминаний, я высыпала бабушке в сумку пригоршню сладостей.
Ничего, дома есть сушки. А сладкого надо в меру кушать! Бабуле оно полезней будет!
— Чего ты меня все угощаешь! Не могу я взять! А сама ты как же? — покачала головой старушка.
— Просто помяните моих. Всех пятерых. Прабабушку, бабушек и дедушек, — попросила я.
— Вот оно как. Хороший ты человечек. Добрый. А твои бабушки и дедушки тебя очень любят. Помнят. Помогают тебе. Все те, кто ушли, не оставляют своих заботой тех, кто остался и так любим ими. Помни это, — пристально глядя на меня, вдруг произнесла старушка.
А глаза у нее оказались нереальными. Словно соединились в них все цвета: синий, зеленый, фиолетовый. И они казались такими молодыми, эти глаза.
— Откуда вы знаете? — прошептала я.
В этот момент мы почти подошли к пешеходному переходу. Неожиданно сзади раздался какой-то грохот. Я непроизвольно обернулась. Два грузчика, шутливо переругиваясь, пытались поднять упавшие с фуры ящики.
— Лишь бы не разбили ничего, — пронеслось в голове.
— А хотите, я вас до дома провожу, — развернувшись, произнесла я.
И наткнулась на недоуменный взгляд стоящего рядом мужчины.
Бабушки не было! Прошли минуты, но она просто исчезла. Ее не оказалось на той стороне, вблизи еще одного магазина, входа в парк. Напрасно я бегала и всматривалась глазами в прохожих. Она словно растаяла в воздухе…
Домой я вернулась уже когда стемнело.
— Прости, пес. Косточек мы купим позже, зато много! Мяса я не взяла, не на что пока, зато будешь кушать котлеты! А пока — гулять! — собака виляла хвостом, радуясь встрече и, кажется, нисколько не огорчалась от таких перспектив.
Побродив полчаса, мы возвращались домой. Где и обнаружили стоящего возле двери с огромным пакетом старого знакомого Дмитрия Викторовича.
— Звоню, никто трубку не берет. Стучусь — никто не открывает! — проворчал он.
— А, телефон дома оставила, в сумке. Проходи, — ответила я.
В квартире он поставил на пол гигантский пакет и, сияя, как начищенный до блеска самовар, повернулся ко мне со словами:
— Ну, пробуйте. А я пошел. Потом позвонишь, скажешь.
— Чего пробуйте? — удивилась я.
— Ну как же! Вот, достаю. Так, тут корм собачий, это новомодные косточки, это рубец, это мясо теленка и ягненка. Короче, полно тут всего. Твоему собакевичу понравится. Я ж магазин элитный для собак открываю! Вот, взял на фирме на пробу. Думаю, дай твоего песика угощу. Я ж тебе его привозить помогал, он крестник мой! Ну, бывайте! — надев шапку, Дмитрий Викторович шустро выскользнул за дверь.
Стоит ли говорить, что у собаки был пир. Да и у меня, кстати, тоже. В пакете еще нашлись конфеты (явно не для животных) и коробка с печеньем. Чудеса!
Вот как бывает — поделишься — оно и вернется. Хотя в тот момент, в магазине, я конечно, ни о чем таком не думала.
Ну, а вы, если пойдете и увидите бабушек, продающих носочки, подследники, купите, пожалуйста. Возьмите у них варенье, головки чеснока (даже если нет дачи), соленую капусту и… да что угодно! Лучше не берите сдачу. Им подспорье, пенсии-то небольшие. Увидите в магазине — угостите. Просто так. Как часто смотришь и видишь стариков, у которых кроме хлеба, молока и крупы ничего в корзинке нет. Мы молодые, мы еще сможем. А им хочется вкусняшек! И помочь бывает некому. Дети или далеко, или погибли. А может, их вообще не было.
Конечно, пожилые люди могут отказываться. Они гордые. И это правильно. Тогда попросите помянуть умерших родственников, это работает, проверено. Они будут молиться о рабе Божией Марии, Ефросинье и т. д. Пожелайте бабушкам и дедушкам здоровья, погладьте. Они расцветут! Потому что хотят общаться, хотят знать, что по-прежнему в строю и нужны! Подарите свою заботу, внимание, подарочек. Вспомните, вдруг живет рядом дедушка-сосед, который очень обрадуется тарелке пирожков или кусочку манника?
А если есть в живых свои бабушки и дедушки, но нет времени, потому что работа, карьера, новый бойфренд или лучшая подруга куда зовут, бросьте все. Хотя бы на один день. Съездите к ним, обнимите, сходите с ними погулять или в кафе. Сколько радости вы им принесете этим! Я бы все отдала за такую возможность, но это нереально. Берегите стариков, пока они с вами и живы… Пусть нить поколений подольше не рвется, она и есть то самое, настоящее, ради чего стоит жить…
Автор: Татьяна Пахоменко
