До того случая была Алёна ни чем не примечательной девчонкой. Среди деревенской детворы не выделялась, одна у неё была заботушка: убежать со двора и до темна носиться с ребятами по окрестностям. Бaбка её была родом из соседнего села, что расположено прямо рядом с Чернолесьем. Ездила она туда иногда родню навестить и грибов насобирать, было их там видимо — невидимо! Однажды взяла с собой за компанию Алёнку и это навсегда изменило судьбу девочки.
Вернувшись оттуда Алёна поведала всем удивительную историю, что приключилась с ней в Чернолесье. «По грибы мы пошли большой компанией, — рассказывала она, — разбрелись кто куда, я рядом с бабулей держалась. Боязно в этом лесу, он не такой, как тутошние рощицы. Темно там всегда, словно вечером. Паутины тьма, травы мало, а грибов наоборот много и здоровущие, как тарелка! Я пособирала немного и стало скучно. Мальчонка с нами был — Яшка, мы с ним затеяли игру в прятки, я прыгнула в какой — то овражек и как ящерица под корягу заползла. Он в овраг заглянул, а под корягу не догадался, а я лежу довольная.
Потом вылезла, думала вот сейчас удивлю его! Огляделась, а нет никого, ушли уже. Я давай кричать. Тишина. Страшно стало, аж ноги затряслись. Побежала куда глаза глядят, плачу, кричу. Вдруг предо мной полянка образовалась, да солнечная такая, приветливая, а не как остальной лес. Я остановилась и заметила странное дерево, на человека похоже огромного. Присмотрелась, а это и не дерево вовсе, но и не человек, что — то среднее и смотрит на меня глазами ярко — зелёными. Я аж села на кочку от испуга, а он мне и говорит, скрипучим таким голосом: «Не бойся девонька, я тебя не oбижу, вижу ты чистая душа и к лесным обитателям добра. Только ленишься иногда, убегаешь на улицу с ребятами и дома не помогаешь родным!» Я удивилась и откуда он про меня всё знает? А вслух взмолилась: «Я буду помогать, только выведи меня из лесу!»
«Я тебе помогу, — ответил он, — не бойся, раздели с нами трапезу и отправлю тебя домой!» «С вами, это с кем?» — спросила я. И тут как по команде всё пришло в движение, из — под пней и коряг повылазили странные существа, будто старушки, только в пол человека ростом и резвые как малые дети. Кружатся да веселятся, сухие ветви готовят для костра. «Кто вы такие?» — спросила я в изумлении. «Мы лесовушки! — ответили бабульки и засмеялись, закружились в странном танце завлекая в него меня.
А костёр меж тем взвился ввысь, затрещал, заискрился. Ох, как мы напрыгались вокруг него, наигрались и навеселились. А потом ели вкусную грибную похлёбку, я такой отродясь не пробовала! Стемнело и старушки — лесовушки успокоились. Начали пить чай, тоже вкуснющий и ароматный. Когда я допила, одна из лесовушек взяла мою чашку и долго смотрела на донышко. Тут я спросила, что она там интересного нашла, та ответила: «Вижу будущее твоё. Огромный красивый дом, словно дворец. Ты сидишь с мужем на балкончике и чай пьёшь с малиновым вареньем, а может и с вишнёвым… Тут не разберёшь!»
Ох, как я обрадовалась! Стало быть за принца замуж пойду, не иначе. Разморило меня, прилегла на травку и уснула в тот же миг. Слышу сквозь сон, зовёт кто — то. Глаза открываю, утро уже, солнышко светит и бабушка идёт и меня кличет.»
Деревенская ребятня открыв рты слушала эту историю. А вот бабушка не разделяла их восторгов. «Что ты выдумываешь, — говорила она Алёнке, — тебя не было всего пятнадцать минут и никаких лесовушек не существует. Померещилось может с испугу?» Но девочка продолжала настаивать, что всё так и было как она рассказывает. Настойчивость эта сыграла с ней злую шутку.
Она росла и взрослела, взрослели и её сверстники. Теперь они уже не слушали открыв рот Алёнкину историю. Всё чаще слышались насмешки в её адрес. Дети выросли и больше не верили в лесовушек и лешего, а Алёна продолжала упорствовать, ведь она была уверена в том, что видела своими глазами.
Парни сватались к девчатам, гремели свадьбы, рождались дети. А Алёнку обходили стороной, что с неё взять? Блаженная, дурочка, тронутая — так её величали на деревне. Жила она с родителями и братом, потом брат женился и привёл в дом свою жену — Стешу. Это была крутого нрава девица, любила чтобы всё по её делалось. Покуда был жив Алёнкин отец, Стешка свой гонор сдерживала, тот тоже был мужик с характером и семьёй управлял железной рукой.
Но когда не стало родителей, показала себя Стешка во всей красе. Все раздражали её: муж — тюфяк, дочка — непоседа и особенно Алёнка. «Живём мы своей семьёй, — говорила она, — и ты торчишь как гнилой зуб средь здоровых. На кой ты нам навязана? Нет с тебя толку блаженная ты дурёха, одно слово — приживалка!» Сколько бы не переделала дел Алёнка, всё равно плохая. Брату жаловаться бесполезно, не унаследовал он отцовского характера, был мягок и боязлив.
Тяжела доля незамужних баб, некуда им деваться. За тридцать перевалило Алёне, на замужество надежда угасла. А Стешка всё глумиться: «Ой, что — то шумно за воротами, может Алёнку нашу сватать едут? Прынц обещанный! Ан нет, то Антипка гусей гонит… Не едут нынче прынцы к перестаркам, прынцу — то соответствовать нужно, а тут молодости нет и образованности тоже, родословная также подкачала! Не судьба тебе во дворцах чаи гонять. Так что иди почисти чугунок, а потом пол подмети! И добром всё делай, а не как обычно. Отрабатывать нужно свой хлеб, коли принц в пути задержался!»
Горько было Алёнке коротать свои дни в качестве приживалки, поняла она, что дурную шутку сыграл тот случай в Чернолесье. Поглумилась над ней лесная нечисть или вовсе ей всё приснилось… Довелось ей бывать после этого в тех лесах, долго бродила она в ожидании, что явятся ей лесные жители, но ничего не произошло. Скрипели деревья, паутина тянулась меж ветвей, огромные грибы прятали свои шляпки под прелой листвой и тишина…
Так и тянулись Алёнкины дни. Всё, что не сделает, — всё плохо. Никогда Стешка не бывала ей довольна, сам факт её существования раздражал её. Дочь Стешки — Варя была её копией, норовила что — нибудь съязвить в адрес тётки.
В тот день было сыро, слякотно и неуютно. Солнце изредка выглядывало из — за быстро бегущих облаков и вновь пряталось, словно не желая смотреть на унылый, промокший мир. «Сегодня богатый господин будет проезжать мимо нас, — плаксиво сказала Варя, — я посмотреть хочу! Он детям монетки кидать будет!» «Не мимо нас, а мимо Яковлевки, — сказала Стешка, — это далеко, я не отпущу тебя одну!» «Так пусть со мной Алёнка пойдёт!» — продолжала настаивать девочка.
Перспектива не видеть ненавистную приживалку пришлась по вкусу Стешке и вскоре Алёна и Варя ковыляли по размытой дороге в соседнюю деревню. Меньше всего в такую погоду хотелось Алёне предпринимать подобное путешествие, вдобавок Варя развивала столь любимую её матерью тему, подражая ей: «Вот окажиться, что этот барин и есть тот принц, что тебе лесовухи предсказали! Посадит он тебя на белого коня и поскачите вы в его волшебный замок! А потом вернёт обратно, потому что ты этикетов не знаешь!» Она и сама не знала, кто такие эти «этикеты», но повторять за матерью было приятно, сразу чувствуешь себя взрослой и значимой.
На какое — то мгновение, Алёна подумала, что может так оно и есть. Прямо сегодня ей уготована встреча с принцем, потом самой стало смешно от своих мыслей. Реальность оказалась далека от сказок: тучный и краснолицый барин кидал визжащей детворе монетки. Его жена такая же упитанная и красная, сидела в открытой повозке, окружённая своими детьми, самый младший младенчик лежал в корзине, которую держала у себя на коленях нянька.
Они ехали в свой летний особняк на отдых и процессия из повозок растянулась казалось на полверсты. Ржали лошади, кричали многочисленные слуги, а деревенские толпились рядом, не избалованные зрелищами в своей глуши, они разглядывали замысловатые костюмы господ и слуг. Процессия подъехала к мосту и Алёнку с Варей притеснили к самой воде.
Алёна опасливо косилась на серую речную поверхность с зелёными крапинками ряски, не без основания опасалась, что её столкнут туда. Меж тем первая повозка покатилась по мосту, тот скрипел и кряхтел, точно стaрый дед. Всё произошло молниеносно: не привычный к таким нагрузкам ветхий мост начал крениться, повозка заскользила вбок по мокрым доскам, закричaла барыня, а нянька от испуга потеряла бдительность и не уследила за стоящей у неё на коленях корзиной и та полетела прямиком в мутную реку.
Алёнка, стоящая ближе всех к мосту, среагировала моментально. Лишь на миг перехватило дыхание, когда холодная вода сомкнулась вокруг неё. И вот она уже стоит на цыпочках с трудом держа голову на поверхности и подняв корзину с малышом над головой.
Через пару минут, она уже сидела на берегу. Слуги разбирались с покосившимся мостом, охали и гудели деревенские зеваки, барыня кричала на няньку, а сам барин заботливо укутал Алёну в свой плащ. «Вот ведь бабёнка! — восхищался он, — Вот молодец! Как шустра! Проси, что хочешь!» Алёна, трясясь от холода проговорила: «Ничего не нужно, только заберите меня с собой, я всё умею делать и на кухне и по дому, вам верно служить буду…» «Это мы устроим!» — согласился барин.
С тех пор жила Алёна в огромном господском доме. Барин с семьёй приезжал сюда только летом, а в остальное время Алёнка и другие работники следили, чтобы был порядок и чистота. Ей всё нравилось здесь, никто не называл приживалкой, наоборот, хвалили за трудолюбие и старательность.
Возле дома раскинулся сад невероятной красоты. Гаврила — садовник, знал все премудрости цветоводства, к каждому кустику свой поход имел и всё в диковинном саду цвело непрерывно. Только отцветёт один цветок, ему другой на смену распускается и всё в правильном порядке рассажено, никакое растение другому не мешает, влагу и свет ни крадёт. Многие пытались сманить Гаврилу, такого ловкого садовника всем хотелось заполучить, но тот и сам прикипел к своему саду и на уговоры не поддался. Оно и к лучшему, иначе как бы он с Алёнкой познакомился?
Они сразу понравились друг другу, две добрые дyши потянулись навстречу. И вскоре сыграли скромную свадьбу и зажили тихо да счастливо. Работали добросовестно, господ не обманывали, чужого ни брали. Разве что иногда, позволяли себе маленькую шалость.
Накрывали себе стол на балконе, откуда открывался живописный вид и пили чай с малиновым вареньем, а иногда с вишнёвым…
Автор: Анфиса Савина
