– Срочно приезжай! Надо вступить в наследство, в конце концов! До Нового года!
Маме трудно объяснить, почему я изо всех сил сознательно и бессознательно вот уже почти полгода затягиваю приезд в отчий дом.
Меж тем часики тикают…
Очевидно, тянуть дальше некуда, ведь сроки не резиновые.
– Мам, у меня работы много, – упрямо предлагаю ей очередную отговорку. – Не могу же я сейчас вот так сорваться и приехать. У меня плотный график.
Мама пропускает мои слова мимо ушей и настаивает:
– В общем, я тебя жду!
Проходит ещё две недели, и я понимаю, что опять не готова взять билет.
Вот-вот Новый год.
Что со мной не так? Я боюсь стать наследницей? Ведь не полцарства принимаю! Что происходит?
И вдруг… как озарение!
***
Когда я приеду вступать в наследство… Папа, как обычно, меня не встретит с поезда, не подаст руки, не возьмёт мой рюкзак… Не возьмёт!!!
А как было до его ухода в мир иной?
Всегда встречал, брал рюкзак. Не важно, одна я приезжала или с семьёй.
Я говорила ему: «Папочка, не надо. Я сама» и тут же осекалась под его пристальным взглядом.
Он отвечал: «Я понесу»… Как-то твёрдо так, по-мужски. И после этого закидывал ношу за спину в свои-то восемьдесят два.
Мы шли гуськом по заснеженной тропинке, потому что в городе, где живут мои родители, много-много снега под Новый год и его не так часто убирают, как в Москве.
И я брела за ним, утопая ботинками в рыхлом белоснежном мареве.
***
Когда я приеду вступать в наследство…
Не будет папиного молчания. Он так здорово умел молчать! Виртуозно… И при этом я всегда знала, что он рядом и слышит, что душой со мной. Любит…
А встретит меня вместо его мудрого молчания звенящая тишина…
***
И когда вдруг захочется украсить ёлку, никто не будет знать, где прячутся в доме светящиеся гирлянды.
Папа их всегда убирал в укромное место до следующего праздника, а потом сам искал… Мама подгоняла: «Скорей, скорей, ведь скоро Новый год!»
Вот и сейчас гудит мне в трубку: «Скорей приезжай!» Ох уж это её «скорей»!
***
Уговорила! Я еду вступать в наследство. Уже и билет взяла. Села в вагон.
В купе одна, как тогда, когда узнала про смерть папы и сорвалась домой…
Гоню тоску… А настроение, как перед погружением «Титаника»…
Всё понимаешь, а сделать ничего не можешь.
Ночь позади. Знакомый перрон… Не тороплюсь выходить. В проёме длинного коридора купейного вагона вижу маму.
— Ну и где моя дочь? Я тебя потеряла. Слава богу, доехала! У тебя новый рюкзак?
Восьмидесятилетняя мама бодро спускается со ступенек вагона и подаёт мне руку. Следом схожу и я.
Она всю дорогу щебечет, пока мы продираемся по заснеженной тропинке сквозь метель, говорит обо всём и ни о чём…
О коте, который теперь не выходит её встречать в прихожую, а всё время спит. О гирляндах… Везде обыскалась – нигде нет. Как будем ёлку украшать?
А я слышу во всём этом рассказ о папе. Как ей тяжело без него… «Не выходит встречать… Обыскалась…»
Приходим домой. Завтра утром намечен поход к нотариусу.
А пока я мою руки и располагаюсь на кухне. Всё, как обычно.
С поезда мама всегда начинает с угощения. Привычные ритуалы, что были при папе.
Милая моя пожилая мамочка хлопочет, «аки пчела»… Салатики, колбаска, огурчики. Развернулась скатерть-самобранка.
Разница только в одном – папа не выходит к столу.
***
И вдруг меня прорывает.
Глаза краснеют, слёзы словно играют друг с другом в догонялки. Как не кстати. Хоть бы мама не заметила!
Но она замечает и беспокоится: «Что-то у тебя случилось в Москве?»
– Папу вспомнила-а-а…
Что уж теперь скрывать… Реву.
– Мне тоже его не хватает, – подхватывает моё настроение мама.
И мы плачем вдвоём. А потом решаем прогуляться по папиным любимым местам. Весь день ходим-бродим. Сидим в кафе у реки. Заворачиваемся в плед.
Греемся. Пьём чай, едим. И снова гуляем. Фотографируемся. Смеёмся. Вспоминаем, что папа любил гулять по городу, да и город этот любил… А ещё, как маме подарил плед на первом свидании.
Покупаем подарки.
Говорим по душам.
О сокровенном…
***
И вот уже процедура вступления в наследство видится совсем в ином свете…
Наследство воспринимается как часть наследия, которое передаёт горячо любимый человек своим близким людям.
Мы принимаем в дар не только материальные ценности, но, прежде всего, своеобразие мировосприятия, дорогие сердцу характерологические особенности ушедшего родственника, ритуалы, милые привычки.
Наша память собирает и интегрирует всё то лучшее, что хоть как-то связано с ним.
Со временем уходит горечь от потери, а в душе возникает принятие, когда, наконец, понимаешь – жизнь продолжается!
И в каждом прожитом дне, даже, казалось бы, трагическом событии есть смысл.
Отыскать его – вот наша задача!
Автор: Юлия Климентьева
