Когда у лесника Егора с раннего утра затренькал мобильный телефон, он долго думал, отвечать на звонок или нет. Было воскресение, и он хотел побездельничать, как все нормальные люди. Но звонок не унимался, и Егор понял, что отдыхать не придётся.
Он поднёс телефон к уху и недовольно спросил:
— Ну? Чего надо?
— Егорушка, — ответил ему очень знакомый голос. — Докладываю. Тут у нас новый поселенец, который возле меня недавно избу купил, пошёл в лесок с пилой и топором. Вот.
— А это кто звонит? — поинтересовался враз повеселевший Егор. Ловить в лесу и штрафовать таких вот нарушителей – это было его любимое дело. Деньги, можно сказать, не пыльные, и сами в руки текут.
— Антонина звонит. Из Антоновки я.
— Понял! Сигнал, так сказать, принял. Молодец, Антонина. Он давно в лес пошёл, этот ваш новый хозяин? Не на транспорте он?
— Пешком. Весёлый такой. Так что, приезжай, я покажу направление.
— Еду! – коротко ответил Егор и стал одеваться в специальный костюм.
Потом он взял ружьё, папку с бланками для штрафов, хотя знал, что бланки эти, вряд ли, пригодятся, и пошёл заводить «буханку».
Через пятнадцать минут он подъезжал к знакомому двору, в котором давно уже в одиночку хозяйничала Антонина.
— Значит, он туда пошёл, через поле напрямки, в сторону, где дуб засохший стоит. – Антонина стала махать руками. – А дом он купил вон тот, который Спиридоновы продавали.
— И чего он за мужчина? – поинтересовался Егор.
— Интеллигент какой-то, — пренебрежительно ответила Антонина. — С бородкой и в шляпе. Всё домой коренья какие-то таскает из лесу. В лес он всегда без инструмента ходил, а тут топорище взял, ножовку огромную. Ну, я и подумала — валить будет лес. А это незаконно.
— Слушай, Антонина… — Егор улыбнулся, — я его у тебя подожду. – Он по-любому вернётся. Если с бревном – я его сразу возьму за хвост, а, ежели придёт пустой, так всё равно за напиленными дровами в лес отправится. А я прослежу.
— Можно и так… — улыбнулась в ответ Антонина.
Чай пили долго, говорили о житье, новостях политики, а интеллигент всё не возвращался. Время перевалило за три часа дня, поднялся ветер.
— Это чего он так долго в лесу делает? – Егор начал нервничать. – За это время можно пять кубов навалить. Может он там целую делянку валит? Всё, ждать больше не стану, поеду. Хочешь прокатиться?
— Вот ещё! – испугалась Антонина. — Он меня увидит, сразу поймёт, откуда ноги растут.
— Не боись. Я машину поодаль поставлю, а ты из неё не вылазь. Поехали.
До леса доехали быстро, углубились в него и свернули на заросшую тропинку, которая вела к засохшему кряжистому дубу. Дуб этот, наполовину сгнивший, стоял таким уже несколько десятков лет, навевая на путников мрачные мысли. Егор подумывал, что пора бы дуб спилить, но всё не доходили руки.
— Всё! Приехали! Вылезай, – скомандовал Егор, заглушил мотор и выпрыгнул из кабины. – Сейчас за поворотом будет дуб, а дальше отправимся искать. Когда его увидишь, дуй обратно к машине.
Они прошли несколько шагов по тропинке, повернули вправо и…
— А-батюшки!.. — воскликнула Антонина и замерла в изумлении.
— Ёксель-моксель… — прошептал Егор и развёл руки в сторону. – Вот это чудеса…
Вместо засохшего дуба перед ними стоял вырезанный из цельного ствола древний богатырь вроде Ильи Муромца. Всем своим могучим видом он вызывал трепет и восторг.
Егор с Антониной, не веря глазам, стали медленно, приближаться к этому богатырю, будто опасаясь, что тот сейчас враз оживёт и вскинет вверх свою руку с огромным мечом.
Вдруг из-за богатыря показался мужчина с бородкой, в шляпе и с топором в руке. По пояс раздетый, весь в поту, он весело посмотрел на первых зрителей своего шедевра, и спросил:
— Ну как вам, товарищи, а? Ничего я парня сваял?
— Ну, ты… То есть, вы… Это просто не может быть! – Егор, не сдерживая своих эмоций, вдруг схватил скульптора за руку, затряс её, потом, вообще, обнял его, приговаривая: — Красота какая! Милый ты человек! Я такого в жизни не видел! Неужто ты сам всё это одним топором сбухал?
— Ага… — Смущаясь ответил скульптор. — А вам как, Антонина Васильевна? — обратился он к соседке. — Глянется?
А Антонина, забыв обо всём на свете, все смотрела на новоявленного чудо — богатыря, и слёзы, то ли восторга, то ли стыда перед новым соседом, текли по её щекам…
