Дед Егор не скандалил. Даже, когда хам задевал лично его или его близких, хотя до подобного доходило крайне редко. Дед, едва почуяв, что разговор принимает враждебный ход, прекращал общение.
— Да-да, так и надо, — говорил он своим мыслям, разворачиваясь в противоположном от собеседника направлении и тихонькой походкой уходил.
Все жильцы дома, где жил старичок, уже привыкли к такому поведению. Многих подобное забавляло. Вроде только найдешь аргументы, как уже слышишь «Да-да». И все! Разговор окончен, даже если собеседник так не считает. Некоторые шли рядом со старичком, но тот более не отвечал. Он мысленно был где-то далеко.
Пожилые жильцы дома временами вспоминали, как дед Егор по молодости был жаден до справедливости. Порой споры тянулись по несколько дней, стоило только ему встретится с соседом и начать беседу. Но однажды все переменилось, а после смерти его Любавушки дед Егор и вовсе затих. Только повторял «Да-да, так и надо».
В доме менялись жильцы, как сезоны в году. Кто-то снимал квартиру, кто-то покупал. Одни съезжали, другие продавали. И вот во дворе стала появляться компания подростков. Не хулиганы, но с желанием показать себя. Кто-то приносил колонку с молодежной музыкой. Появлялись семечки и разговоры. Девичий смех и пацанское гоготание.
— Дед Егор, а почему вы никогда не спорите? — пара подростков отделилась от своей компании и догнали старичка почти возле входа в подъезд.
— Так старый стал, — улыбнулся дед Егор, — Выхлоп иссяк!
— А если серьезно? — парни были довольны уже тем, что дед Егор не уходит от разговора. Новость о том, что некий старичок вообще не спорит не давала парням покоя. Как это не спорить? Вся наша жизнь — это борьба, порой жестокая и бесцеремонная. Не успел вставить реплику и все! Считай ты умер для окружающих. А тут человек не спорит и даже не ворчит.
— А серьезно, — дед Егор немного помолчал и, подойдя к скамейке у подъезда, присел на нее. Затем с улыбкой оглядел ребят и легко рассмеявшись покачал головой, — Не ждите мудрого рассказа. То, что я старый не значит, что умный.
В молодости дед Егор и правда не мог устоять, когда в словах другого человека видел несправедливость. На свой, конечно же, взгляд. Он мог горячо и долго доказывать свою точку зрения, пока оппонент, либо не сдавался под давлением аргументов, либо не посылал. Совсем острых углов дед Егор избегал. Все-таки не дурак. И все же общаться с таким принципиальным человеком для многих было трудно. Никогда не знаешь, что именно он посчитает несправедливым.
Его жена Любавушка, как он ее называл, никогда не поддерживала тягу мужа к подобной справедливости.
— Как дети малые! — говорила она, — У вас других дел нет что ли, кроме как языками чесать?
Шли года, менялась власть и страна. Изменилась и жизнь деда Егора. Пенсия и куча свободного времени — звучали, как приговор для всего двора. Но героем споров дед Егор побыл недолго. После очередного спора он поднялся домой и лег на диван. Любавушка все поняла и сразу вызвала скорую.
Инфаркт. Но дед Егор пошел на поправку. Врач строго запретил любые стрессовые ситуации.
— Доспорился? — отчитывала его Любавушка в палате, — Все! Теперь рот на замок! Как только почувствуешь желание спорить, так развернулся и ушел! Понял?!
— Да-да, так и надо, — тихо ответил дед Егор, не понимая, как же ему теперь жить? Чем занять свое время?
Но после выписки жизнь внезапно потекла своим чередом. Перебороть себя было непростой задачей, но уж очень хотелось жить. Любавушка стала слабеть здоровьем и ей все чаще требовалась помощь. Кто же ей поможет, когда дети уже свои семьи имеют? Дед Егор стал ее крепким плечом. Все споры и желание выиграть в них внезапно померкли.
Вся жизнь сосредоточилась на семье. Любавушка не давала мужу крутится вокруг нее, как волчок. Она понимала, что уйдет раньше него, а он сгорит, не найдя иного ориентира для жизни. Дети и внуки стали поддержкой для деда Егора и по сей день не оставляют его в одиночестве. Словно караул несут, а он несет свой пост счастливого дедушки.
А споры… Дед Егор словно слышал строгий голос жены в голове «развернулся и ушел!», когда разговор постепенно становился напряженным, и отвечал вслух «Да-да, так и надо».
— Пообещал я ей перед смертью, что никогда не буду спорить. Что буду жить ради детей и внуков, а на ту сторону спешить не стану, — в глазах старика стояли слезы, а на губах лежала легкая улыбка, — Не могу я нарушить слово данное моей Любавушке, — старик поднялся со скамейки.
— Но ведь это очень трудно не спорить. А как же отстоять свою честь? Не терпеть же издевательства других! — гудели парни, — Порой и в кочан настучать требуется, чтоб не борзели!
— Да-да, так и надо, — услышали ребята от уходящего деда Егора, — так и надо.
