Елена вышла из магазина. Присматривала подарок для дочери к 8 Марта, и будто кто ее толкнул в спину. Она постояла у магазина, да и повернула в противоположную сторону от дома к храму. Золотые купола его красиво блестели в свете фонарей в начинающихся сумерках мартовского вечера.
На сердце было тяжело. Жила она на небольшую пенсию. Одной хватало. Не шиковала, но и не голодала. Еще умудрялась отложить немного. Дочка вышла замуж. С появлением ребенка денег не хватало. Молодые, у них и траты больше. Как же без поддержки.
Она подошла и потянула на себя тяжелую дверь. Сразу окунулась в запах ладана, мерцание свечей перед иконами. Красивый золотой иконостас притягивал взгляд, полы выложены плиткой в виде звезды в центре. Она давно не заходила сюда, но помнила, что хорошо слышно службу, если стоять в центре на звезде.
Потом подошла к иконе Николая Чудотворца. Попросила помощи, беззвучно шевеля губами и осеняя себя крестным знамением.
Сердце успокоилось. Жива и, слава Богу. И внук замечательный. А все остальное утрясется. Как же иначе.
В храме у вокзала тепло и спокойно. Народу в субботу немного. Сюда часто заходят те, у кого есть время до поезда, а гулять идти с вещами тяжело. Вот и сидят на скамейке, поставив свои баулы и сумки рядом. Всегда есть о чем подумать, помолиться, да и просто успокоить душу тишиной.
Когда нет службы, храм пустует. Люди заходят, ставят свечки, да уходят. Сейчас идет вечерняя служба. Слаженно поет мужской хор, дьякон читает молитвы…
Елена устала стоять и решила сесть на скамейку в притворе. Служба подходила к концу, слышались последние возгласы.
Женщина, что сидела на другом конце скамейки, встала и пошла на исповедь. Спешила, чтобы успеть первой и не стоять в очереди.
Елена не готовилась, не пошла. Просто сидела, приводя мысли в порядок и собираясь идти домой. Все свои грехи знает, и Бог о ней знает еще больше ее самой. Надеялась, простит.
Она, наконец, встала и повернулась к двери. Взгляд упал на оставленную женщиной сумку на лавке. Недешевая. Под лавкой еще стоял большой пакет.
Елена отвела глаза от сумки и оглянулась. Врата закрыты, священник исповедует где-то сбоку. Все пошли туда, или уже ушли, не дождавшись окончания службы. Никто не видит.
Какая-то сила толкнула Елену. Проходя мимо сумки, она взяла ее и вышла за дверь, не осознавая, что делает.
Уже сгущались сумерки. Елена отошла от храма и свернула во двор магазина, в который заходила ранее. Света от фонаря было достаточно, и Елена запустила руку в сумку, вытащила кошелек. В каком-то затмении она машинально делала то, что никогда не делала раньше.
В кошельке лежали несколько тысячных купюр и мелочь. В прозрачном кармашке была вставлена фотография молодой девушки с годовалым ребенком. Елена скорее закрыла кошелек и положила обратно. В кармашке сумки белел листок. Елена вытащила и приблизила к глазам. Это билет до Петербурга. Она закрыла сумку на молнию.
Руки вспотели и горели. Сердце гулко стучало в груди. Воздуха не хватало, спина покрылась испариной, несмотря на то, что подмораживало. Елена рукой оттянула шарф, давая приток воздуха к горлу.
«Господи, что же я делаю! Украла в храме. Да как после этого жить то буду! Может к внуку едет с подарками, а я.… А если бы у меня…»
Елена собралась вернуться и снова остановилась. «А вдруг уже хватилась, как же я сейчас приду с сумкой. И оставить у дверей нельзя. Взять может кто угодно. У вокзала полно бомжей ошивается. Натворила дел. Господи, прости дуру грешную!» — Елена бросилась к храму.
Она приоткрыла тяжелую дверь, перевела дыхание и вошла. У лавки стояла женщина, прижимая руки к щекам, и плакала, охая и причитая. Священник стоял рядом и успокаивал.
— Номер поезда помните, вагон? Сейчас пойдем в кассу и все объясним.
— Документы! – всхлипнула женщина. – Документы тоже в сумке. Что же делать?!
Священник закрыл глаза и думал, как помочь. Служительница принесла стакан воды и подала женщине. На Елену никто не обратил внимания.
Можно было поставить сумку у двери и уйти незамеченной. Но Елена подумала, что такой грех, да еще в храме, надо искупить по полной. Стыдно, но иначе сама себя не простит, что уж говорить о Боге.
Она подошла к священнику.
— Батюшка. Каюсь. Это я взяла сумку. Денег нет, хотела подарок дочери купить. Увидела билет и решила вернуть. Простите меня.
Женщина обрадовалась, взяла сумку и проверила, на месте ли билет и паспорт. В глазах ее вспыхнула радость, вперемешку с осуждением Елены.
А та покорно склонила голову пред священником. Он посмотрел на нее и положил руку наголову.
— Да простятся тебе…, как ваше имя? — спросил он.
— Елена, — дрожащим голосом ответила она.
— Да простится тебе грех воровства, совершенный…. Бог милостив. Хорошо, что нашла силы и вернула. По слабости своей поддаемся искушению, – вздохнув, закончил священник.
— А ты не менее согрешила, введя ее в искушение. Не оставляй сумку без присмотра, не побуждай к воровству, уже женщине сказал священник.
Та ойкнула, перекрестилась.
— Вы правы, батюшка. Торопилась, не подумала, — извинялась она.
Елена пошла к дверям. Она уже взялась за ручку, как сзади услышала: «Постойте!»
Женщина с пакетом и сумкой догоняла ее.
— Простите. Может, вам действительно тяжело. Я дам вам денег. Спасибо, что сумку вернули, – выпалила она.
Елена отшатнулась. «Простите», — склонив голову, сказала она, открыла тяжелую дверь и вскочила на улицу.
Она почти бежала домой. Пар валил из ее рта, воздуха не хватало. «Опустилась до воровства. Прости, Господи. Не буду. Никогда больше не посмотрю на чужие вещи. Бес попутал. И сама виновата», — всю дорогу до дома шептала она. Никак не могла успокоиться.
Совесть еще будет терзать ее за этот необдуманный минутный порыв. Елена долго не сможет зайти в храм.
Автор: #Галина_Захарова
