Купила подруге юности, с которой не общалась много лет, подарок на день рождения — золотые серьги. Муж, неприятно удивлённый стоимостью подарка, поинтересовался причиной такой щедрости. Я, отчаянно краснея, принялась каяться.
Тринадцать лет назад у нас с Володей случился у нас финансовый коллапс. Мне было восемнадцать, родители отказались дальше оплачивать учёбу, поставив условие — сделать аборт. Родители Володи тоже не обрадовались вероятности стать бабушкой и дедушкой, посчитав меня неподходящей партией для их перспективного, как они говорили, сына.
Так мы, два недостудента, оказались в съёмной квартире деревянного дома с удобствами на улицей и баней во дворе. Володя бросил учёбу, чтобы работать. Мне, беременной, не удалось куда-либо устроиться. Денег катастрофически не хватало. А когда я была на восьмом месяце, то Володя загремел в больницу с аппендицитом. Дома в кошельке было пятьдесят рублей. По идее, муж должен был получить зарплату на днях, в конверте, не на карту. И не получил, так как надо было подъехать лично. Передо мной встала задача: как-нибудь дожить до момента его выписки.
Помощи было ждать неоткуда: друзья-подруги — такие же молодые студенты, радующиеся бич-пакетам, родители — я попробовала, позвонила. «Возвращайся домой, оставляй ребёнка в роддоме, восстанавливайся в институте!» — сказал папа. Я так не смогла.
Ко мне приехала подруга, Оксана. Она привезла небольшой торт и чай, дома даже его не было. Мы поговорили, я как следует выплакалась. Она сказала, что рада была бы как-нибудь помочь, но нечем, сама за счёт родителей живёт. Но я была благодарна и за торт, остатки которого должны были стать моим ужином и завтраком.
Когда Оксана ушла, я нашла дома золотую серёжку. Её серёжку из пары, которую ей подарили родители на семнадцатилетие, почто за год до моего преступления.
Борьба с совестью была мучительной. Но, заглянув в пустой холодильник, я со слезами на глазах пошла в ломбард. За серёжку подруги мне дали семьсот рублей. Этих денег хватило, чтобы дождаться мужа.
Перед подругой было невероятно стыдно. Я сама не верила, что смогла так поступить. Совесть грызла не переставая, и не давая смотреть Оксане в глаза. Я отдалилась: прекратила звонить, встречаться. Со временем общение сошло на нет.
Постепенно всё наладилось. Володю взяли в штат на белую зарплату, через год он взял кредит на старенькую машину, на которой стал таксовать. Я занималась домом: воспитывала дочку, таскала воду, топила печь, пришлось научиться, стирала в бане. Небольшой клочок огорода, выделенный нам хозяйкой, не пустовал: морковь, свёкла, зелень, кабачки.
В дочкины два года Володя выпнул меня на учёбу. Заочно, в колледж, на повара. Не моя мечта, зато востребованная специальность. Пока я училась, дочка ездила с папой по городу, улыбаясь пассажирам.
Родители мужа смирились с тем, что я испортила жизнь их сыну, и более или менее приняли внучку. Без баловства, подарков, прогулок с ней, но приняли. А мои… Мама, может, и была бы рада, но папа ей запретил видеться с «блудной дочерью».
Садик, практика, моё трудоустройство, Володя поменял работу, мы сменили квартиру на благоустроенную, появились первые накопленные деньги, дочка пошла в школу, ипотека, работа-работа-работа…
В этом году у нас появится второй ребёнок. Сын. Выйдя в декрет, я заскучала. Появилась куча свободного времени, я принялась шерстить социальные сети. В списке рекомендованных друзей я наткнулась на Оксану. Информации на её страничке хватило, чтобы понять следующее: она в разводе, с ребёнком живёт у родителей, но не отчаивается. Стыд за события тринадцатилетней давности накрыл с новой силой. И дата на страничке Оксаны, поставившая меня в известность о её скором дне рождения, стала призывом к действию.
Я нашла в интернет-магазине похожие серьги. Заказала, оплатила, дождалась доставки. Муж, неприятно удивлённый стоимостью подарка для постороннего человека, внимательно выслушал мои сбивчивые объяснения. Когда я закончила рассказ, то рыдала. Он меня обнял, спросил, не жалею ли я о том, что решила тогда сохранить беременность. Нет, не жалею. Трудности были временными, мы со всем справились. Не совсем достойно, но справились. Муж не стал меня осуждать, за что я ему очень благодарна — мне с лихвой хватает собственной совести.
Я хотела сама съездить к Оксане, но не смогла, анонимно отправила курьера с цветами и серёжками.
Последний долг, мёртвым грузом лежавший на моих плечах, выплачен. Прости, Оксана. Прости.
Записано со слов читательницы, пожелавшей остаться анонимной.
