— Проблему с устройством Вероники в детский сад мы решили с помощью родителей. У нас в городе как: нет постоянной или хотя бы временной регистрации? Значит и садик не дадут. А мы, можно сказать, были понаехавшими: жильё снимали, на своё копили. Процесс это не самый быстрый, изнуряющий. Но без этого было никак — возвращаться в родной посёлок в районе не хотелось, — рассказывает тридцатидвухлетняя Алла.
Веронику определили в детсад по месту прописки — в родном посёлке Аллы и её супруга Юрия. Девочка и её мама были зарегистрированы у родителей Аллы.
— Тяжело было с утра увозить, вечером забирать. Все пробки мира — только наши. Мама предложила иногда оставлять Веронику у них, а с утра сама её отводила. Со временем ночёвки Ники у бабушки и дедушки становились всё длинней. И два года перед покупкой квартиры дочка ездила к нам с мужем только на выходные, по пять дней в неделю живя у бабушки и дедушки, — вспоминает Алла.
Подобная помощь позволила Юрию посвятить вечера подработке в такси, а Алле — брать дополнительные часы на работе. Ольга Игоревна наотрез отказывалась от денег, которые ей предлагали для компенсации расходов на питание, образование и бытовых потребностей Ники. «Вам нужней!» — резюмировала бабушка.
— Мама записала Нику в танцевальный кружок, плюс оплачивала разные мероприятия в садике: цирк, кукольный театр, планетарий. Если бы не рассказы дочки, мы бы об этом даже не узнали. Я попыталась поговорить с мамой, хоть как-то ей помочь финансами, но она злилась: «Алла, Ника для меня не чужой человек! Выброси эти глупости из головы, мне ничего не надо!»
Весной в жизни Аллы и Юрия случилось то самое событие, ради которого они упорно работали, фактически переложив заботу о Веронике на плечи бабушки и дедушки: пара купила квартиру с помощью ипотечного кредитования. Был сделан мало-мальский ремонт, подготовлена детская комната. Веронике пришло время вернуться к маме и папе.
— И тут-то мама встала на дыбы. Сказала, что внучку никуда не отпустит. Мол, мы с Юрой можем себе нового ребёнка родить, заодно и выплаты по ипотеке уменьшим материнским капиталом. А Ника и дальше будет жить на её попечении.
Ольга Игоревна распланировала жизнь внучки на годы вперёд: школа, репетитор по английскому языку с первого класса, танцы в обязательном порядке, второй иностранный язык с пятого класса, после одиннадцатого и удачной сдачи экзаменов — институт в столице. Мамы и папы девочки в этом плане не было.
— Пришлось буквально выкрасть собственную дочь из садика. Я написала заявление на перевод и сразу сообщила заведующей, что в поселковый сад Ника больше не придёт. В тот же вечер родители оборвали нам телефоны с требованиями вернуть внучку. Знаете, я всегда буду помнить, как много мама сделала на нас, как сильно помогла нам с Вероникой, позволив быстрей приобрести жильё. Но свою дочь я никому не отдам. Мы её не бросали: покупали одежду, платили за садик (если успевали раньше мамы), забирали каждые выходные. Если бы я сразу знала, чем нам аукнется помощь мамы, то никогда бы не согласилась на пятидневное пребывание Ники у неё.
Сейчас Ольга Игоревна лишена доступа к общению с внучкой. Совсем не из-за ревности Аллы, а из-за многочасовых истерик девочки после общения с бабушкой.
— Мама ей прямо говорила: реви громче, не слушайся, проси, чтобы тебя вернули к нам жить. Она просто манипулировала Вероникой. Я оградила дочку именно от этих действий. Когда мама успокоится и смирится с тем, что место Ники рядом со мной и Юрой, то они снова смогут общаться. Я понимаю, как это всё выглядит со стороны: родители нам так помогли, Вероника у них по будням жила, а мы как купили квартиру, то сразу взяли и отлучили бабушку от внучки. Но Ника — не кукла, не домашний зверёк. Мама прекрасно знала, что как только мы решим проблемы с жильём, то Ника будет жить с нами. У неё не было ни одного основания думать иначе. И как только она это поймёт, то я не буду против их с Никой общения, — тяжело вздохнула Алла.
