Когда мы с сестрой были маленькие, мама покупала для нас отдельный шампунь. Себе брала что получше, ещё с бальзамом, и убирала в свою комнату. А в ванной комнате выставляла литровый «Крапивный». Самый дешёвый, насколько я помню.
И у меня, и у Алёны волосы были длинные. После «Крапивного» — не расчесать было, мы по сорок минут у зеркала стояли, по прядочке вычёсывали.
Волосы были похожи на солому, секлись. А стричься нам запрещалось под лозунгом: грива — главное украшение девушки.
На двенадцать лет сестре подарили набор детской косметики: гигиеническая помада, зеркальце, шампунь. Что ещё там было — не помню. Дело в том, что этот шампунь из подарка был отнят и спрятан. Алёна так плакала…
До ужаса хотелось помыть волосы вкусняшкой. За сестру не скажу, но у меня аж руки чесались. И однажды я решилась: когда мамы не было дома, я отлила в баночку из-под майонеза её вкусный шампунь и помыла им волосы. Небо и земля.
Он не был каким-то специальным, лечебным или профессиональным. Самый обычный, какой сейчас продают по двести рублей за бутылочку.
Мне попало: мама унюхала приятный запах от волос. Меня выпороли. За кражу. Размазывая сопли, я спросила: почему так? Почему ей жалко хорошего шампуня?
«Вы много использовать будете, он быстро закончится, мне придётся снова тратиться», — ответила мама.
На мой нынешний взгляд, это из серии: себе покупать мясо, детей кормить сосисками. Ведь мясо дороже, дети быстро его съедят, придётся снова раскошеливаться.
Тогда я решила позаботиться о себе самостоятельно: сдавала бутылки, покупала шампуни. Мама тогда благосклонно кивнула: мол, молодец. Захотела — добилась.
Мы с Алёной выросли. Нет, у меня нет фетиша на средствах для ухода за волосами, а все полочки в ванной не забиты бутылочками и баночками. Хотя я пользуюсь действительно хорошими продуктами, не масс-маркетом.
Зато Алёна, будучи матерью двенадцатилетней дочери, ведёт себя точь-в-точь как наша мама когда-то.
В ванной комнате квартиры сестры стоят два шампуня: бутылочка мужского и дой-пак с дешёвой фигнёй. Дой-пак — формат упаковки, обычно в такой фасуют разные майонезы, кетчупы, сгущёнку. Мягкая штука с крышечкой. А своё добро Алёна хранит подальше. Как мама.
Узнав об этом, я удивилась: племянница тоже длинноволосая. И неужели Алёна не помнит, как подолгу мы чесали наши космы? Как нам было обидно, когда мама выходила из ванной комнаты, оставляя за собой приятный шлейф аромата?
Я подарила племяннице набор для волос. Он был отнят. Точно так же, как когда-то наша мать забрала у Алёны шампунь из подарка.
Разговаривать с сестрой — абсолютно бессмысленное занятие: она не видит в этом ничего плохого. Нас так воспитывали, она так воспитывает. Мы выросли, и её дочь вырастет. Шампуни — не главное.
И если наша мама честно говорила, что ей жалко, то сестра прикрывается якобы благородными порывами: этим она учит дочь скромности, независимости от рекламы, самостоятельности.
Самостоятельности — вспоминая меня: как я сама зарабатывала нам с Алёной на шампуни, сдавая бутылки. Но сама-то Алёна ничего не делала! А стоило позвать её со мной, как она кривилась: «Фу, они же грязные!»
У меня у самой дочь. Но и мне в голову не придёт что-то от неё прятать. Плохой из меня родитель, видимо: не желаю жадничать, крысить и гнать любимое чадо на заработки.
Записано со слов Екатерины Б.
