Мой сын – хyлиган и почемучка. И порой его вопросы вызывают у меня ступор или недоуменное хихиканье.
Вязким осенним вечером мы возвращаемся из гостей. Дед везет нас на машине; на улице слякоть, а в салоне тепло, уютно. Я расслабилась и не сразу замечаю, что сын, сидящий рядом со мной, притих. Это подозрительно.
Я заглядываю малышу в лицо – он не спит, о чем-то сосредоточенно думает.
— Деда, — вдруг звонко спрашивает сын, — а на небе Бог есть?
Я поперхнулась. Дед на переднем сиденье подозрительно хмыкает. Он – атеист-безбожник, комсомолец, закончивший в прошлом суворовское училище.
— Есть, есть, — поспешно отвечаю я.
— Дед, — сын игнорирует мой ответ, — на небе Бог есть?
— Нет там никого, — ворчливо отвечает дед, — враки это все.
— Мама, — сын соизволил обратить на меня внимание, — а почему дед говорит, что на небе Бога нет?
В разговор вмешивается папа.
— У каждого свое небо, — объясняет он. – У кого-то там живет Бог, а у кого-то нет.
— А у меня? – спрашивает сын.
— А это ты сам решишь, — говорю я. – Когда подрастешь.
Мальчик молчит. Такая далекая перспектива его, видимо, не устраивает.
— Мама, — чуть погодя, спрашивает он, — а Бог хороший или плохой?
С переднего сиденья вновь доносится подозрительное хмыканье.
— Хороший, — говорю, — хороший. Он всех любит…
— А также жжет, топит, yбивает, — воодушевившись, добавляет дед. – Вон во время всемирного потопа…
— Мам, — перебивает деда малыш, — а меня Бог любит?
Я смеюсь, лохмачу светлые легкие волосы на его макушке.
— Обязательно, солнышко. Бог всех любит, и хороших, и плохих…
В полном молчании мы доезжаем до дома. Вытряхиваемся из машины, машем деду рукой и медленно идем к подъезду.
— Мама, — сын трогает меня за руку. – У деда на небе тоже живет Бог, только дед про это не знает.
Трусы
Каждое утро мы с сыном развешиваем белье, прокрутившееся за ночь в стиральной машине. Я балансирую на краю ванны, зажав в зубах охапку детских маечек, сын активно помогает – лезет под руку с советами.
— Мам, — спрашивает вдруг сын с интересом, — а чьи это вон там трусы висят?
— Папины, — невнятно отвечаю я, вынимая изо рта очередную порцию белья.
Сын долго думает и изрекает вдруг:
— Нет, мама, у папы нет таких трусов. Это, наверное, трусы какого-то другого папы…
Поскользнувшись на краю ванны, я падаю вниз и едва успеваю увернуться в полете, чтобы не задеть малыша. Сын выскакивает в коридор, смотрит на меня и смеется.
Признание
Самое любимое мое занятие – нацеловывать сына в щечки. Но мой мальчик – настоящий мужчина. Он позволяет такие нежности только по вечерам, разнежившись после ванны и прочитанной на ночь сказки. Погашен свет, мы лежим в кровати, обнявшись. Я увлеченно целую малыша и бормочу невнятно:
— Ты мой самый любимый мальчик!
Сын слушает, а потом заявляет авторитетно:
— А ты – моя самая любимая девочка! Ты лучше всех. Ты… — он какое-то время подбирает удачное сравнение и объявляет: — Ты лучше Кати в садике, вот!
«Посмотрю я на тебя лет через десять», — думаю я грустно, продолжая облизывать ребенка.
Телячьи нежности
Воскресенье. Мы с сыном лежим на диване и смотрим мультик про кота Леопольда. Я почесываю маленькую спинку, а спинкин хозяин командует:
— Мама, теперь почеши грудку. А теперь снова спинку. А теперь бочок. А теперь почеши пятку…
После паузы сын добавляет снисходительно:
— А попу я сам почешу…
Неуловимый папа
Как все современные дети, мой сын видит папу дома только по выходным, да и то не всегда. В одну из пятниц, крайне недовольный таким положением вещей, малыш говорит отцу:
— Папа, завтра утром я встану пораньше, чтобы успеть тебя увидеть…
Ранним субботним утром, едва начинает светать, мальчик прибегает из своей комнаты с подушкой в руках и толкает спящего папу в бок:
— Папа, вставай, на работу пора! – и добавляет, довольный: — Я же обещал, что встану пораньше, вот я и успел тебя увидеть…
Проблема рыцаря
Мой сын очень любит заходить со мной в магазины – главным образом, потому, что есть шанс что-нибудь выпросить.
— Мама, — дергает меня за руку сын в один из таких походов, — купи мне солдатиков…
— У тебя этих солдатиков – целый мешок, — рассеянно отвечаю я, расплачиваясь в молочном отделе. Я никак не могу сообразить, сколько же мне нужно отдать за пакет молока и банку сметаны, и хватит ли на йогурт ребенку. Поэтому мне не до солдатиков.
— Нет, мама, — чуть обиженно говорит мальчик, — у меня только один рыцарь. И у него очень большая проблема…
— Какая проблема? – устало интересуюсь я, ссыпая мелочь в кошелек.
Сын смотрит на меня укоризненно: мол, такая большая, а не понимает.
— Большая проблема, мама. У него – полная голова мозгов!
— Мне бы такую проблему, — вздыхаю я, таща к выходу обиженного малыша.
Моя любовь
Пасмурным вечером мы с сыном едем в маршрутке. Тепло, клонит в сон, негромко переговариваются пассажиры. На сиденье напротив мирно целуется молодая пара. Мальчик сидит на моих коленях, прижавшись носом к моей щеке, и что-то напевает. Такие нежности у нас не в ходу, и я, уловив момент, я тихонько целую его в мягкую щечку – раз, другой, третий…
Малыш сначала терпит, а потом заявляет на всю маршрутку:
— Мама, если ты и дальше будешь меня целовать, то это значит, что ты в меня влюбленная!
Парочка напротив отрывается друг от друга и смотрит на нас с веселым недоумением.
Самое заветное желание
Мой сын долго и старательно пытается выяснить уровень всесильности Бога. Однажды он спрашивает меня:
— Мама, а Бог выполняет все-все желания людей?
— Нет, — подумав, отвечаю я. – Все не выполняет. Только самые-самые заветные. А все остальное люди должны стараться сделать сами.
Мальчик задумывается.
— А у тебя есть заветное желание? – спрашивает он.
— Есть, — отвечаю я.
— А ты у Бога про что просила?
Настала моя очередь задуматься.
— Я просила, чтобы у меня появился ты, — говорю я, наконец, очень тихо.
Малыш молчит удовлетворенно. Такой ответ его, видимо, устраивает.
Автор: Алина Чинючина
