Матрёна стaрая тoпит печку. В глазках заслонки огонь поёт. Коровы зычно мычат за речкой. Рассвет сентябрьский рыж, как йод. В носках пуховых застыли ноги, в ларе дубовом спит свежий хлеб. Листвой уже замело дороги в добротно сделанный стaрый хлев.
Качают ели в огромных лапах ветра, что полнятся стылых сил, а в доме царствует тёплый запах, и спеет белый рассольный сыр. Встаёт Матрёна, берёт баланду, идёт проведать гусей и коз. И курам тоже насыпать надо. У ней на всех припасен овёс. И живность вьётся у ног Матрены: гогочут, квохчут, выводят «Меее!». И козы тыкаются в ладони, и пальцы ныряют в их белый мех.
Так осень севера скоротечна – успей управиться до зимы. Матрёна угли мешает в печке, берётся в тазике грузди мыть. На этих братцев был год богатый: знай, собирай, да соли-соли! Вчера пришло письмецо от брата – им тоже выпало от земли. С внучкАми крутит все дни консервы. И помнит, помнит, наверняка далёкий горестный сорок первый, Когда скотина, сады, река ¬– все словно замерло, не родило. А что добыли, то всё на фронт. Стране победа необходима. В тылах народ с голодухи мрет. Перебивались гнилой картошкой, корой толченой да лебедой. Подъели даже собак и кошек… До них ли было с такой бедой!
Отец пoгиб где-то подо Ржевом. Мать семерых подняла одна. Солнце крутилось, как вечный жернов, что перемалывал имена тех, кто ушёл, чтоб не возвратиться, в братских могилах лежать в земле. Матрёна в кастрюле томит ушицу из жирных, серых, как тень, линей, и вспоминает трёх мёртвых братьев, и маму, высохшую, что жердь. Надо сегодня у кур убраться. А то все мысли с утра про смeрть…
А в полдень сосед забежал Ванятка. Принёс халвы он большой ломоть. И по привычной своей повадке, заорал от калитки: «Привет, баб Моть! Помочь не нужно ли чем сегодня?» — и смотрит осколками синевы. И так тепло в этот день холодный Матрене от слов его и халвы.
Конька б покрасить на крыше стaрой, давно противно скрипит крыльцо… В натопленной комнате ждёт опара, и пакетик малиновых леденцов: «Пойдём, Ванюша, попьем-ка чаю. Мне внук на вайбер послал близнят. Я так по ним иногда скучаю, что хоть срывайся, и в Ленинград. И фото как посмотреть не знаю. Ты б напечатал в райцентре что ль..». В окно скребется листва резная, глядит на Матрену сквозь толщу штор. Мальчишка в планшете листает фото. Матрёна смотрит на правнучат: «22-ой, Петербург. Суббота» И слезы в горле комком горчат.
Близняшки копия муж-покойник. Земля ему пухом уж двадцать лет. Телефон отложила на подоконник, попросила Ваню затеплить свет. Рано смеркается в это время. Ванятка давно уже был таков. Матрёна устала, но вышла в темень: покормит скотину, захватит дров.
За тыном ельник от ветра стонет. Не ласков север в осенний срок. Стaруха капустник берёт в ладони, но безнадёжно остыл пирог.
Матрёна топит привычно печку. Пьёт козье жирное молоко. Ей в окна стылая смотрит вечность, бросает первым в году снежком. Приснятся ночью отец и мама, сестрицы, братья и сенокос. У солнца доброго бок румяный, у Матрёны до пояса тяжесть кос. И трава ложится духмяным рядом, и поют кузнечики до небес. Ждёт густых сияющих звездопадов как стемнеет, стaрый еловый лес. Мать с улыбкой грабли к стожку откинет: «Что, моя доня, пойдёшь со мной?» Матрёна устало расправит спину и ответит: «Мама, хочу домой!
***
Это жаркое лето тридцать седьмого. Ни вoйны и cмeрти на свете нет. За рекой протяжно мычат коровы. Матрене исполнилось десять лет. И дома, наверное, щи поспели, и в ларе дубовом ждут хлеб и сыр, и льётся над девочкой птичье пенье, и цел покуда Матренин мир…
13 сентября 2022 года.
Автор: Елена Холодова
