Людка не знала своего отца, и мать своего не знала, и бaбка тоже своего отца не знала.
Бaбка Людкину мать прижила с заезжим шабашником, Аликом. И записала её в сельсовете Галина Аликовна.
Сколько бы не убеждала её секретарь сельсовета, что не бывает такого имени, Алик, что это сокращение. Бaбка упёрлась и всё ты, и пришлось секретарю так и записать, Галина Аликовна.
Саму бaбку, её мамка получила в дар от красного командира, с которым болталась бaбкина мать, по молодости, совершая великую революцию.
Ну это так мамка бабкина говорила, назвала она бабку Дарёнка, Дашка…
А отчество дала Григорьевна…
Мать Людкина, привезла Людку из большого города, куда поехала работать после торгового техникума, отец благополучно слился, как только узнал радостную весть о скором продолжении себя, наверно деньги на север зарабатывать рванул, от радости-то.
Мать Людкина не расстроилась, она знала, что такая планида у неё жить с матерью и бaбкой, а ещё с маленькой Людкой.
Бабы деревенские ненавидели Семёновых, три поколения брошенок, судачили они, ещё и Галька девку приволокла, никогда это не закончится.
Прабабку Людка помнит плохо.
Помнит, что она держала Людку на руках, кормила вкусными блинчиками и пела протяжные песни…
Людка мужиков в доме не видела. Они конечно приходили, за бyтылку дрова поколоть, или огород вскопать, забор поправить. В дом эти страшные и непонятные существа, не приглашались.
Летом их кормили окрошкой, пирогами, и блинами, но не в доме, а под крышкой. Так называли место под навесом, около бани. Там стоял стол и лавки.
Людка дичась и прячась, рассматривала странных пришельцев, с усами и без, с огромными ручищами. От них странно пахло и они громко крякали и краснели, выпивая самогонки, которую гнала бабка.
Бабы деревенские кричали, ругались, но поделать ничего не могли, в дом мужики не заходили, а просто работали, так что предъявить Семёнихам было нечего, ведь приносили мужики кроме бутылки, зажатую в кулаке денежку, то три рубля, то пять, а то и десяточку…
На улицу Людку не пускали, в детский сад она не ходила.
Бабка рано научила её писать и читать, когда пришла пора идти в школу, Людку можно было хоть во второй класс отдавать, а вот как вести себя в коллективе Людку не научили.
Потому было ей страшно и неуютно, хотелось домой, к бабушке Даше любимой и к маме.
Кое-как, классу третьему, начала Людка заводить подружек, а парней дичиться так и к выпускному не перестала.
Старались с ней по-хорошему разговаривать, и в любви объяснялись, и просто дружбу предлагали. Нет, убегала, как лань испуганная, долго потом не могла сердцебиение унять.
Бабка с матерью честь Людкину блюли, говорили ей, чтобы училась хорошо, старалась в городе зацепиться, а о мужиках, чтобы и не думала…
-Беда одна от них одна,- говорила бабка Людке, -беда и непонимание да безотцовщина.
Выучилась Людка в школе, и поехала в город, дальше поступать. поступила, сама. Жила на квартире, у дальней родственницы, тоже бабки, старой и никого, кроме Людки с бабкой и матерью в родне не имевшей, поэтому пригляд за Людкой был пуще, чем дома. И любви конечно тоже отсыпалось немерено.
Бабка тоже в доме жила, хоть и в городе, так что Людке всё было в привычку, и бабушке помощь великая, стара уже стала, думала в дом престарелых уйти, а дом продать…А тут Людка, отругала старушку, да и бабка Людкина с матерью, говорят что позоришь, перебирайся к нам, уж чашку супа найдём…
Но решили, что пока за Людмилой присмотр нужен, а там, как бог даст…
Но пришло время, и тоска появилась в душе у Людки, смотрят бабки, смотрят мать, что с девкой твориться?
Мать смекнула, начала приданное заготавливать, для ребёнка, всё розовое, да белое…
-Что это, мамаша? Никак родить ещё надумали, — шутливо спрашивает Людка у матери, приехав на выходные домой
-Да ну тебя, Людка, -отмахивается не старая ещё мать, скажешь тоже. Тебе готовлю, поди скоро встренешь, сокола ясного, а после со слезами к матери с бабкой прибежишь, да не одна, с дитём…
Я вот заранее и готовлю. Мать моя в своё время так сделала, я тебе вот теперь…
-Мам, ты хочешь сказать, что я должна повторить судьбу прабабки, бабки и твою?
-Не должна, — соглашается мать, — но так и будет, планида у нас такая…
-Да что вы привязались ко мне со своей планидой, всю жизнь только и слышу про эту планиду. Планида, да планида, ну ей богу…Я вот возьму и поменяю эту вашу планиду, не пойду по пути вами проторённому…
-Ну-ну, -сказала мать, довязывая розовую пинетку, -ну -ну…Бабья яма у нас, тут…Недаром деревенские так говорят…
На самом деле, Людмила уже полгода встречалась с Сергеем, парень серьёзный, из деревенских, с соседнего района. Они переехали жить в город, когда Серёжка подростком был, но парень не испортился, так и остался, честным и открытым.
Ну так Людка думала, так ей казалось…
Поняла Людка, что ни одна, а как Сергею сказать не знает…
Ну решила письмо написать, не было у неё опыта в отношениях, не знала, как это делается. Вот и решила…Татьяна блин, Ларина…
Ответа ждала с трепетом. В одном же городе, должен был на завтра письмо получить и прийти. Всё же надеялась, что обрадуется Серёжа.
Пришла на завтра мама Серёжина, тётя Клава, лет десять в городе живущая, но деревню из себя не выпустившая.
Пришла объяснить этой сельской дуре, что не для неё мама ягодку растила, поэтому попросила больше не беспокоить, а с проблемами своими справляться самой. Могу мол десятку денег дать, да врача посоветовать…И вообще, с чего ты взяла, что ребёнок Серёжин, фыркала тётя Клава. Не вздумай даже грузить мальчика своими проблемами, ещё раз просит она
-Разве же это проблема, — спросила баба Шура, она всё это время сидела с прямой спиной и с чуть прищуренными глазами, а тут встала, и выступила
Это бабонька не проблема, это нам радость. Да и всему свету белому, новый человек зародился, новая жизнь.
Проблема в другом, что от гнилого семени, чего выпучила зенки-то. Гнилое у тебя семя, баба, ох гнилое. Дел натворил, да под мамкину юбку…
Да и ты недоброе баба затеяла.
Будешь плакать, да в ногах у моей внучки валяться, а она ещё поглядит, прощать ли вас…Поди прочь болезная, с моего двора и из жизни нашей…Уууу, yбогая…
-Я вас, я вам, вы у меня- попыталась сказать, что-то Клавдия.
Но бабушка Шура строго на неё посмотрела и указала на дверь
-Ведьмы…сидите в своей бабьей яме…Змея..отстань…
-От дyра, -только и смогла сказать бабушка Шура, -психическая, бог отвёл от семейки…
А Люда плакала.
-Бабушка Шура, значит зря я на маму ругалась, действительно, есть планида, есть…
-Иии, девка, да нет никакой планиды…Запомни, ты хозяйка своей судьбы, всё в твоих руках. Не слушай никого. Жить у меня будешь, дом тебе с ребёнком достанется, найдёшь своё счастье…
Бабка с матерью узнали конечно, разве от родных можно такое скрывать. Прилетели, как на крыльях. И ну давай вокруг Людки прыгать, да скакать, и ну давай её смешить, да тормошить. Радуются, ни слова упрёка.
И мать молчит, не говорит Людке, я тебе мол говорила, а ты не послушала…
А Серёжа, будто сквозь землю провалился, Люда надеялась первое время, может где на улицах встретится, нет…
Люда -то особо ни с кем не секретничала, друзей его не знала, спросить не у кого, да и зачем навязываться…
Вскорости Людмила в роддом попала. Мать каждый день звонила, приезжала, а ночью Людмила рожать собралась.
Родила …сыночка.
Мать звонит, просит Семёнову к телефону, а ей отвечают, что родила…
Та трубку бросила и скачками в город. радость великая, внучка родилась, они уже и имя придумали, Алёнушка…
А ей в бoльнице говорят, какая Алёнушка, вы что? Внук у вас…Алёшенька…
Так и появился в Семье Семёновых Алексей Сергеевич…Алёшенька…
Идёт как-то Люда с коляской, на взвешивание ходили, в три месяца Алёшенькиных, смотрит. а впереди парень, с палочкой идёт, так напоминает кого-то…
Подошла ближе, парень обернулся, чтобы пропустить девушку, с коляской и зaмер…
-Люда…
-Серёжа…Что с тобой…
-А то ты не знаешь, как видишь…восстановился почти…врaч сказал, что через пару месяцев без тросточки буду ходить…
-Подожди, — молодая женщина взволновано смотрела глазами полными слёз, — я действительно ничего не знала, и не слышала.
После того, как твоя мама приходила…Знаешь, я понимаю, что поступила глупо, с этим письмом, с этим признанием…но ты …почему- то послал маму, а она ничего не говорила, я…больше не видела… Я не знаю, действительно ничего…
-Подожди, ты разве не приходила к моей матери, когда узнала, что я на мотоцикле…
-Нннет, я и не знала…Твоя мама пришла и я больше не стала…
-Куда пришла?
-Ну когда я письмо тебе написала, что беременная…
Проснулся и закряхтел Алёшка.
-Он кушать хочет, хочешь посмотреть? Знаешь какой красивый, на тебя похож немного и на меня, чтобы не обидно было…
-А с чего на меня-то…
-В смысле с чего? А…я и забыла, лицо девушки, до этого улыбающееся вмиг стало сердитым, твоя же мама сказала, чтобы я сама решала свои проблемы и не смела на тебя навешивать, не рада была видеть. Пропусти.
И Людмила пошла быстрым шагом, толкая перед собой коляску.
А вечером у дома бабы Шуры и Люды, остановилось такси, из которого вышел тихонечко Серёжа, таксист помог вытащить сумку, махнул рукой и поехал…
-Люда, баба Шура, а я к вам. Выгоните если, я на лавочке жить буду. мне не куда идти…Я к сыну пришёл…
-Ну заходи, коли пришёл, — позвала баба Шура, — выгонять или нет, не мне решать. А Людмиле…
Бабка с матерью долго не могли поверить, что Людка вышла замуж, по настоящему. И что в семье у них теперь два мужика, большой и маленький.
Бабка всё никак не могла начать доверять Серёже, он за топор, бабка за следом, тот молоток берёт, бабка выглядывает…
Пошла подвязать в огороде забор, столбы подгнили, качает головой. Как раз внучка приехала с зятем и правнуком, тот уже ножками топотит, крепкий мужичок.
Зять -то мигом оценил, что сделать надо, и вот уже столбы новые шкурит, варом мажет, мужиков нанял, ямки новые копают, молотками, да топорами стучат…
Дочка с внучкой еду готовят, окрошку, да блины…Чем ей заняться?
-Дарья, иди сюда, -зовёт Шура, -ну что ты, пусть молодёжь, бери Алёшу, пойдём вон до рощи прогуляемся, ноги старческие разомнём…
Оглядывается с тоской Шура на дом, не доверяет она мужикам, не привыкла, всё подвоха ждёт…А правнука любит, больше жизни, больше всех. Алёшенька, деточка, поди ты, ведь тоже мужичок, хоть и с ноготок, улыбается бабушка Даша, дочка Красного Командира…
А вот Клавдия, мать Серёжина, да, поплакала, поубивалась, уж как она проклинала Семёнихино отродье, уж как голосила по сыночку своему живому, а как по покойнику, что даже пришлось мужу её, Серёжиному отцу, дать тумаков глупой бабе, чтобы успокоилась.
А та всё одно, чихвостит почём зря, мол увела сына единственного змея проклятущая, мало сына, так ещё и мужа к себе присушила…Никак для матери своей, распутницы проклятущей…
Тут уже люди ей стали говорить, что зря на женщин наговаривает, а те, что постарше, советовали, пока совсем одна не осталась, помириться со снохой и сыном, внука пойти посмотреть…
Клавдия же погладиться не даёт, орёт, проклинает, по бабкам бегает, порчу снимает, что ведьма на сыночка накликала…
Добегалась, пока однажды ноги не отказали.
Муж сказал, что это от злобы её, и велел в больницу ложиться, там мол за тобой уход будет. Ты, сказал, Клава, как собака бешеная, кидаешься на всех. Чего тебе надобно? Сынову семью порушить? Внука родного без отца оставить? Сына несчастным сделать? Лишь бы по твоему было?
Да катись ты к чертям собачьим, устал от тебя, единственное от развода удерживает, болезнь твоя.
Я ведь любил тебя, Клавдия. Всё порушила злобой своей…
И отвёз её в больницу. А вечером пришли сын со снохой. Не может Клава переносить эту, плохо ей, от одного её вида счастливого, змея…порушила семью, -думает Клавдия…
А ей всё ничего, улыбается, поставим говорит на ноги вас, мама…
Да будь ты проклята, зараза, -думает Клава…
Да только вроде ей легче становится, когда девка рядом…
Мальчика привели. на Серёжу похож…
-Баба,-лопочет, — выздоравливай скорее, поедем с тобой за грибами и ягодами в деревню…
Мааааленький, кровинооочка, -думает Клавдия. Так на Серёжу похож…
Тихонько вставать Клава начала, муж рядом, сын, сноха, внучёнок, да и сватьи обе, сарая и молодая…
Бабы в палате завидуют, говорят счастливая вы Клавдия Семёновна, любят вас все, знать на ноги быстро встанете…
Так и получилось. Забрали, домой привезли, ох и боялась этого дня Клава, думала, что одну оставят…
Ошибалась. Муж рядом, сын с женой и внуком, сватьи…Праздник устроили….
-Прости меня дочка, прости прошу…Знаю, знаю, нет мне прощения…Что натворила бaба глyпая, и вы мои родные простите…
-Ой, да все мы не без греха, чего уж там-это баба Шура, та которая говорила Клаве, что ползать в ногах будет .
И будет, и поползает, лишь бы простили, лишь бы никогда не быть одной, лишь бы чувствовать эту любовь…
Так Людмила разорвала этот порочный круг, вылезла из бабьей ямы, смогла не принять свою планиду…
Уже внуки у них с Сергеем…Маленькие, родненькие, топочут да лопочут, солнышки…
Автор: Мавридика де Монбазон
