– Алло! Алло! – кричaлa в трубку Лиза, но в ответ слышала лишь издевательские гудки – дочь отключилась.
Она набрала снова, звонок сбросили. Будто окаменев, Лиза неподвижно сидела на скамейке и смотрела в одну точку. Мимо проходили равнодушные люди. Радостному сентябрьскому солнцу, как и безразличным прохожим, ее дочери и всему миру, до нее не было никакого дела – самовлюбленная звезда ярко сияла в голубом небе.
– Голубушка, у вас что-то стряслось? – неожиданно поинтересовался седой мужчина с соседней скамейки.
– А вам какая разница? – грубо ответила Лиза.
– Определенно стряслось, – спокойно заметил собеседник. – А вы поделитесь со мной душевным грузом.
– Вот еще!
– И не грубите человеку, который искренне хочет помочь. Расскажите мне о своей беде, Вам точно станет легче. Судите сами: мы с вами совсем незнакомы, а после этой беседы отправимся в разные стороны и больше никогда не встретимся, так что вы ничем не рискуете. Представьте, что мы — случайные попутчики в поезде.
Лиза упорно молчала, уставившись в точку на асфальте, и тогда сосед зашел с другой стороны:
– Вы когда-нибудь плачете?
– Никогда, – ответила она.
– Почему?
– Слезы – это признак слабости.
– Позвольте с вами не согласиться. Во-первых, вы – женщина, а сила женщины – в ее слабости, — сказал незнакомец.
– Банально.
– Истина не бывает банальной. Не бойтесь быть женственной, ведь спорить с природой – вредно и бессмысленно. – Мужчина осмотрел Лизу цепким взглядом и заметил: – Да и не очень-то вы похожи на «Женщину с веслом». Во-вторых, слезы очищают душу. Вот, представьте, вас кто-то oбидел – прошелся по душе, не снимая грязных сапог. Вы вовремя порядок не навели – на ней остались грязные следы. Затем кто-то oблил вас нeчиcтотами. Вы снова душу свою не омыли. Проходят годы, неприятные случаи повторяются, и душа покрывается тoлcтым слоем грязи. Как часто вы моете окна в своем доме? – неожиданно спросил он.
– Точно не скажу, – растерялась Лиза. – Когда запачкаются.
– Вот, – незнакомец назидательно поднял палец. – Кроме того, что душевное покрытие больше напоминает болото, глаза – окна, через которые душа видит окружающий мир, у вас никогда не моются изнутри. И что тогда происходит?
– Что тогда происходит? – эхом отозвалась Лиза. Она не заметила, что уже давно идет под руку со своим собеседником через березовую рощу, а привычный городской шум сменился беззаботным щебетом птиц.
– Сквозь грязные окна душа видит мир искаженно. Вы — не очень хорошая хозяйка, Лиза, но все еще можно исправить. Плачьте! – приказал мужчина.
Лиза, забыв удивиться тому, что незнакомец знает ее имя, просто ответила:
– Не могу.
– Плачьте! – грозно закричал мужчина, и она вдруг упоенно зарыдала, уткнувшись носом в мягкий кашемировый жилет.
Дамбу, которая казалась вечной, наконец, прорвало, и бурный поток вырвался на волю. Хрупкое тело отчаянно сотрясалось. Душа сбрасывала с себя слой грязи, что прилипла за много лет.
Закончив рыдать, Лиза обнаружила, что вместе со странным незнакомцем сидит в летнем кафе. Как долго она проплакала и как оказалась здесь, Лиза не помнила. Солнце уже не казалось ей равнодушным. В окружении сахарно-белых облаков оно было каким-то домашним, близким и родным, словно хотело согреть Лизу прикосновением ласковых лучей.
– Слушаю вас, – обратился официант к мужчине.
– Два зеленых чая с мятой, стакан воды, кисть и акварельные краски, пожалуйста, – сделал тот странный заказ, чему официант, в противоположность Лизе, ничуть не удивился.
– Ну, что, голубушка, стало немного легче? – спросил незнакомец.
Она прислушалась к себе и почувствовала, что легче, в самом деле, стало. Смущенно посмотрела на кашемировый жилет, вспомнив, как использовала его вместо носового платка.
– Ах, оставьте! Мелочи жизни, – сказал мужчина, перехватив взгляд.
Официант принес заказ.
– Выпейте чаю, милочка. Мята так успокаивает…
Пока Лиза пила чай мелкими глотками, ее спутник достал из кармана записную книжку, и, вырвав оттуда листок, сложил его пополам. Затем протянул ей бумагу. Жестом указал на акварель.
– Возьмите кисть и нарисуйте какую-нибудь абстракцию. Не задумывайтесь, просто рисуйте что угодно: линии, точки, фигуры.
– А каким цветом?
– Разными. Какими захочется. Только быстро.
Лиза послушно заполнила доступную половину листка хаосом разноцветных линий и точек, завершив рисунок двумя красными кляксами. Мужчина взял бумагу. Перегнул ее в противоположном направлении, пропечатав картинку на другую сторону.
– Я знаю, это – тест Роршаха. А вы, наверное, психоаналитик, – обрадовалась Лиза иллюзии, что, наконец, стала что-то понимать в происходящем.
– Вы ошиблись, Лиза. Это не тест, который вы имели в виду. А насчет психоанализа, если вам хочется так считать, не буду спорить. Что-то общее между нами есть. Мы с коллегами называем себя душеведами.
Мужчина взял Лизу за руку и прижал ее палец к одной из цветных точек на той части рисунка, который являлся оттиском — утреннее состояние несчастья вновь овладело всем ее существом.
– Так что же с вами приключилось, когда мы встретились? – спросил душевед. – С кем вы говорили по телефону? – Казалось, он знал все ее тайны, а спрашивал лишь для того, чтобы дать ей выговориться.
– С дочерью.
– И что вас так расстроило?
– Она совсем меня не слушает, все время спорит и пытается меня поучать! Меня – свою мать! Ведь я всю жизнь делала все только для нее и во всем ее поддерживала. А она ведет себя так высокомерно, что это просто yбивaeт меня, – глаза Лизы снова блеснули слезами.
– Потрогайте на бумаге точку, к отпечатку которой вы только что прикасались, – велел мужчина.
Послушно выполнив указание душеведа, Лиза вдруг оказалась в старой бабушкиной квартире, которая уже давно принадлежала другим людям. Да что там – в квартире! Она попала в прошлое, когда бабушка была жива, а сама Лиза – юна, и теперь наблюдала то, что происходило четверть века назад, со стороны.
– Хоть домой не приходи, – говорит бабушка дрожащим голосом и такими же дрожащими руками наливает чай. – На работе меня уважают, прислушиваются, а ты относишься ко мне так, будто я выжила из ума.
– Ну и что ты заработала на этой работе за всю жизнь? – язвит Лиза лет двадцати. – Сколько себя помню, живем в нищете. Была бы умной, при таких должностях могла бы обеспечить и детей и внуков. Не умеешь жить, так хоть не поучай.
– Я не хотела вoрoвать и брать взятки, – отвечает бабушка и уходит плакать в спальню.
Сердце сегодняшней Лизы рвeтся от боли, она кричит юнoй жecтoкой себе:
– Прекрати немедленно! Сейчас же извиниcь! – но не может достучаться до Лизы-младшей.
Тогда она врывается в ее тело, теснит глупое порывистое сознание, и подходит к бабушке.
– Прости меня, пожалуйста, родная! Это я – дyрoчкa! Сама не знаю, что на меня нашло! – говорит опытная Лиза из юного тела, плача и обнимая бабушку. – Ты простила меня?
– Простила, но лишь потому, что очень тебя люблю. Если бы ты только знала, как обидно слышать такое.
«Знаю, как же хорошо я теперь это знаю!» – думает Лиза.
Белизна облаков сменилась цветом небеленого льна. Солнце клонилось к закату. Лиза заметила, что обнимает не бабушку, а душеведа, снова пропитывая слезами его жилет, на скамейке, где началось их престранное, мягко говоря, знакомство.
– Простите! – резко отстранилась она.
– Не стоит извинений. Лучше посмотрите на путевой лист, – он протянул ей листок из записной книжки, с которого непонятным образом исчезли две парные точки. Именно их касалась рука Лизы.
– И что это значит?
– Когда душа приходит в этот мир, ее путевой лист девственно чист. Идут годы. Человек поступает так или этак, и каждый раз на его жизненном пути остается отметина. Свой жизненный путь вы изобразили красками по моей просьбе. Затем наступает время собирать камни, что человек успел разбросать, – линия сгиба, благодаря которой поступки и даже мысли из прошлого отпечатываются в будущем. Теперь вы пожинаете то, что посеяли. Искренне надеюсь, что добрых семян было больше, — душевед ободряюще улыбнулся. – Если стереть след события с первой половины листа, пропадает и его отпечаток на второй. Мы с вами это проделали несколько минут назад.
Лиза нахмурилась:
– То есть теперь мои поступки не имеют значения? Я перешла линию сгиба и жизнь закончилась? Началась работа над ошибками?
– Ну что вы, голубушка! Вы неверно меня поняли: линий сгиба существует великое множество. Через какое-то время вы пересечете следующую. Но это уже высшая геометрия жизненных путей – довольно сложная наука. Вам совершенно ни к чему забивать этим свою хорошенькую головку. Достаточно знать, что каждый поступок однажды возвращается бумерангом, и если сегодня с Вами происходит что-то неприятное, ищите причину в днях минувших. И самое главное – творите больше добра. А теперь разрешите откланяться, – неожиданно стал прощаться незнакомец. – Вы ведь не забыли, что мы всего лишь случайные попутчики? На этой станции мне пора выходить. Счастливого пути!
Мужчина в кашемировом жилете сделал несколько шагов по аллее и растворился в дымке.
Вернувшись домой, Лиза чувствовала себя опустошенной и очень хотела спать. Она никак не могла уложить прошедший день у себя в голове и решила подумать об этом завтра. Лиза накормила кошку, съела бутерброд и легла спать.
Из-за стены доносилась громкая музыка, но вместо того, чтобы отправиться к соседям и всласть поскандалить, Лиза вспомнила, как до рождения дочери тоже любила повеселиться. При этом ее не волновало время суток и комфорт окружающих. У нее не было сил на поиски конкретного случая в прошлом – чтобы злость прошла, хватило уверенности, что подобный случай однозначно был и не один. Успокоившись, она заметила, что музыка стала тише, и погрузилась в сон.
Утром Лиза проснулась от запахов яичницы с колбасой и свежесваренного кофе. Обнаружила завтрак на прикроватной тумбочке. Рядом лежала записка: «Мамочка, прости, я была неправа. Приятного аппетита!»
© Маргарита Лепс
