Лика ползала на коленях перед бывшим мужем и выла.
— По-мо-ги!!!
— Где я тебе денег возьму, нет у меня ни копейки? Квартиру я вам оставил. Продай.
Лика в бессилии бросила руки на колени и тихо сказала:
— Она в ипотеке, ты же знаешь, быстро продать не получится.
— А от меня ты чего хочешь? Я не маг и не волшебник. Быстро деньги из карманов не вытащу, печатать не умею. И занять мне негде.
Лика это прекрасно понимала, но надеялась, когда шла просить денег на опeрацию сыну. Своему сыну.
Пока Лика рожала Сашку, её первый муж уже отмечал с друзьями в гаражах рождение первенца. А потом, когда все мужики разошлись, завёл машину, чтобы погреться и уснул. В прикрытый гараж ночью заглянул сосед, но было поздно.
Со вторым мужем она сошлась быстро, когда Сашке было уже почти год. Потом два года жили в браке и не сошлось. Также быстро и расстались, казалось, расстались друзьями, милые послания по праздникам.
Но сейчас, женщина понимала, что пришла зря, хотя где-то в глубине души надеялась.
Бабушки и дедушки наскребли немного денег, но нужно было ещё почти столько же. Беда была в том, что деньги нужны были срочно. Промедление натягивало резинку болезни и готовилось запустить её в неконтролируемый полёт. О выздоровлении в таком случае даже мечтать бы больше не пришлось.
Лика плелась к детскому онкологическому отделению, рассматривая мерцающие витрины. Все отделения с микрозаймами были уже закрыты. У Лики возникла идея — проехаться по городу и оформить в каждом таком офисе небольшие суммы. В банках ей отказали, доход маленький. Продавщица не человек, не может взять в долг, чтобы вылечить сына.
Глубокая пустота сияла в душе Лики. Ей не хотелось забыться или вернуться на несколько месяцев назад, сейчас единственным чего она желала, было — скорейшая опeрация.
Женщина в полном забытье вошла в приёмный покой и, переобувшись, отправилась к сыну.
— До свидания, до завтра, Лариса, — услышала Лика мужской голос.
— До свидания, Михаил Германович.
Лика тоже машинально сказала: «До свидания».
В этом отделении все, от медперсонала до врачей, были кудесниками. Делали то, что не было подвластно времени и человеческим возможностям — они давали надежду на выздоровление. Одним присутствием своим могли поднять настроение.
— Лика Васильевна, как у вас дела?
Лика поджала губы.
— Денег на опeрацию у меня нет. Половину только собрала.
Она хотела пройти мимо, но врач остановил её, схватив за плечо.
— Придумайте, что-нибудь.
Лика отвела плечо и быстро стала подниматься по лестнице, ничего не ответив. Комок из неправильных слов застрял где-то в горле и никак не хотел двигаться.
***
Утром Лика с нетерпением ждала обхода. Ей хотелось, чтобы разговор с врачом состоялся как можно быстрее. Она бы выслушала всё молча и вновь стала кивать, а потом бы врач ушла, и можно было бы уехать собирать деньги по городу.
Михаил Германович зашёл в палату стремительно, словно у него были хорошие новости.
— Как Александр ты себя чувствуешь?
Доктор рассматривал карту, бегая глазами по утренним анализам. Лицо его немного изменило выражение, и Лика поняла, — время уходит. Врач даже пытался шутить, но вышло натянуто и Лика, да даже Сашка, это поняли.
— Я, Сашуль, обедом тебя накормлю и оставлю с тётей Дашей, хорошо?
Сын кивнул. За последние несколько месяцев он, казалось, стал взрослым. Всё понимал, не капризничал и боялся. Лика не скрывала от сына, что он болеет. Но на этом объяснения заканчивала.
Медсестра зашла через полчаса и предупредила, чтобы Лика не уходила — назначены процедуры и обследования.
— Мне нужно срочно уйти, я пойду деньги искать, — возразила мать.
— Вы же бесплатно лежите. И, поймите, тут очередь на всё. Если вы пропустите ваше лечение, и потом займёте чьё-то время, для кого-то это может плохо закончиться. О сыне подумайте.
— Я о сыне и думаю, нам нужна платная опeрация, очереди мы не дождёмся.
— Ну, не знаю, к заведующему идите, — плечи медсестры плавно поднялись и опустились.
Лика посмотрела в глаза сыну, пододвинула к нему ближе игрушки и вышла из палаты.
В кабинете заведующего отделением было прохладно. Лика немного поёжилась. Мужчина заметил это, но кондиционер, направленный прмо на диван, где сидела женщина, не отключил.
— Мамочка, у нас здесь лечебное учреждение. Всё расписано и запланировано, придерживайтесь графика. Я вас прекрасно понимаю, вот пройдёте всё, что скажут и идите.
— Мне срочно нужно.
В кабинет тем временем постучали, и открытую дверь заглянул Михаил Германович:
— Можно?
— Да, заходите, женщина уже уходит.
— Не понимаете вы, что без своего сына не смогу жить и у меня каждая минута на счету. Этот каждый час его от меня отдаляет.
— Мамочка, я и так пошёл вам на встречу и отпускаю вас в любое время за стены больницы, а ведь мог бы и запретить.
Лика вдруг побледнела. Действительно, она перестала видеть других и их отношение в тот момент.
— Идите быстрее на процедуры. Слушаю, Михаил Германович, — переключился заведующий отделением.
— Я по поводу Михайловой… Им переносят опeрацию на неделю, … вот, может, и возьмём на завтра Самойлова?
— Миша, у нас же очередь, ты же знаешь.
— Я знаю. У вас есть выбор, у них нет.
— Нет, Миша, у меня выбора, они все у меня первые в очереди. Если я буду городить и выкраивать, то порушу всю систему. Знаешь как мне их всех жалко — словно они все мои дети и жёны. Я бы сам, этими руками, 24/7 им опeрации делал. Но не могу. Поэтому очередь. Так что там по Михайловой?
Разговор продолжился. Но Михаила всё не отпускала эта ситуация с Сашкой. Слишком врач принял всё близко к сердцу. Слова Лики пульсировали у него в голове, смешиваясь со словами его жены Светланы.
На следующий день Михаил Германович перед сменой вновь зашёл к заведующему отделением. Они о чём-то долго разговаривали. Наконец, Михаил выскочил из кабинета и, улыбаясь, поспешил в свой кабинет.
Обход должен был начать через час, но Михаил Германович зашёл в палату к Лике с Сашей раньше, попросил её собрать документы и зайти в кабинет к заведующему отделением.
— У нас освободилось на сегодня место в очереди на опeрацию и Михаил Германович сегодня вашего сына прооперирует. Медсестра поможет приготовить мальчика, надо только подписать договор и внести деньги.
— У меня нет всей суммы, — Лика опустила глаза в пол.
— Вы же мать-одиночка? — Михаил, не дожидаясь ответа, продолжил, — у нас акция месяца — минус 50%, я договорюсь с бухгалтерией, мы оформим всё, половину субсидирует бюджет. Вы не волнуйтесь, готовьтесь.
Лика вышла из кабинета на ватных ногах.
«Так не бывает», — думала она. — Точнее так бывает только в сказках.
Не зря она провела в молитвах столько времени. Значит, не зря верила. Вера помогла.
Лика впервые за несколько месяцев улыбнулась. До обеда Лика решила все вопросы с бухгалтерией, сделав перевод денег за опeрацию. Когда Лика расписывалась в договоре, она обратила внимание на одну важную деталь — договор был составлен с приложением.
— А приложение? — поинтересовалась она.
— А приложение Михаил Германович подпишет, он позже зайдёт, — ответили сотрудницы и Лика успокоилась.
Перед опeрацией в палату вошёл доктор. Он был серьёзен, говорил быстро и даже торопливо.
Лика не перебивала. Просто слушала. Но сердце её стучало так, что было готово выскочить наружу. Слишком волнующе, слишком.
Когда до назначенного времени осталось минут тридцать, Лика села на кровать и взяла сына на руки, прижав к себе. Сидела, тихонько покачиваясь и напевая незатейливую песенку, которой всегда убаюкивала сына.
Следующие пять часов были самыми длинными в жизни Лики. Она вдруг осознала всю свою ничтожность в этом огромном мире. Поняла, насколько от неё ничего не зависит. А ещё, что без сына не представляет своей жизни.
Михаил Германович вышел к матери немного озабоченный чем-то.
— Опeрация прошла хорошо, … но.
— Что? — пересохшим голосом выдавила из себя Лика.
— Температура. Меня это беспокоит.
Лика кивнула, словно её это волновало не меньше. Хотя сейчас она ничего не понимала. Плохо осознавала, что самое главное позади — впереди выздоровление.
В реанимации Сашка провёл на два дня дольше. Опeрация прошла успешно, и выписали его раньше, чем планировалось.
Через месяц Лика заехала забрать бумаги в больницу. Медсёстры о чём-то шушукались, а когда женщина ушла, продолжили свой разговор.
— Да, та самая Самойлова. И с чего это ей Михаил Германович оплатил опeрацию сыну.
— Ну не всю, а половину.
— И всё равно.
— А ты что, не знаешь ничего о его семье?
— Я? — удивилась молоденькая медсестра, — а что у него есть семья?
— Была, Полина, была. Сын был. Тоже Сашка звали. Такой спокойный, как Михаил Германович, родители приезжали с мальчиком несколько раз в больницу.
— Почему был?
— Почему, почему. Потому что Михаил Германович пришёл к нам в центр работать только после того, как не стало его сына и жены.
— А что случилось?
— Поздно обратились. Пока он на учёбе за рубежом был, педиатр ничего не заметила, пока обнаружили, потом пока эти очереди… А жена, бедненькая, не смогла перенести, что потеряла сына и ушла за ним. Вот эти Самойловы, и напомнили ему семью. Потом у него был большой выбор куда пойти работать. А он к нам попросился. Сменил направление. Чувство вины, одно знаешь какое сильное у мужчин. У-у-у-у. Семью не уберёг, самое дорогое, что было у него.
— За столько лет, что здесь работает, давно он уже свою эту вину искупил.
— Это точно, Поля. Но вот видишь. Не отпускает эта боль, до сих пор жива. Так, хватит разговаривать, пойдём работать, давать детям надежду на жизнь!
Автор: Сысойкина Наталья
