Куда он денется с подводной лодки?
После срочного погружения по причине внезапно вынырнувшего из облаков американского самолета, старпом, как положено, приказал по межотсечной трансляции:
— Доложить о наличии личного состава в отсеках! Первый?
— Все на месте!
— Второй?
— На месте все!
— Четвертый. На месте все.
Доложили все, кроме пятого, моторного отсека. Старпом вызвал пятый.
— Пятый, что у вас? Почему молчите?
— Ищем… — Неуверенно откликнулись мотористы.
— Кого ищем? Вчерашний день?!
— Никак нет. Матроса Бибика…
— Командира отсека к «Каштану». Доложите как положено!
— Центральный, отсутствует матрос Бибик!
— Ищите лучше! В трюмах посмотрите!
— Уже смотрели…
Старпом и командир тревожно переглянулись. Командир взял у старпом микрофон:
— Внимание в отсеках! Проверить и доложить, нет ли у вас случайно матроса Бибика!
Боцман, сломавший в свои 36 лет не одну «автономку» мудро усмехнулся:
— Куда он денется с подводной лодки?!
Но командира его благодушие ничуть не успокоило:
— Вахтенный офицер, сколько человек было на мостике?
— Пять. И каждый доложил, что спустился вниз.
— Надводный гальюн проверяли?
— Так срочное же погружение было, товарищ командир!
— Срочное, срочное… А человека нет.
Тут как нарочно пошли безрадостные доклады из отсеков.
— Первый осмотрен. Матроса Бибика нет!
В первом – носовом торпедном – матроса-моториста по определению быть не могло. Вход в торпедный разрешен очень немногим.
— Второй осмотрен. Бибика нет!
— Третий осмотрен. Бибика нет! – доложили из трюма Центрального поста.
-Четвертый осмотрен. Посторонних нет.
Командир щелкнул тумблером «Каштана»:
— Четвертый, в аккумуляторных ямах посмотрите внимательно! В боцманскую выгородку! Во всех шхеры загляните!
Из всех семи отсеков доложили, что матроса Бибика нет. Оставалось самое страшное – молодого матроса забыли при срочном погружении. Бывало где-то у кого-то такое. Слышали. Теперь вот и у нас: «горе горькое по свету шлялося, и на нас, невзначай, набрело». Бибик на подводной лодке более, чем новичок, даже не на штате, а так – ученик моториста. Сунули его в экипаж в день выхода в «автономку» — растите, воспитывайте!
Командир тяжело вздохнул:
— Боцман, всплывай на перископную глубину! Акустик, горизонт?
— Горизонт чист!
— Продуть среднюю!
Лодка с трубным гласом продуваемых цистерн всплыла в позиционное положение. Командир быстро вскарабкался по скоб-трапу выходной шахту — под самый шестиметровый верх. Отдраил рубочный люк и попытался открыть его. Но литая крышка приподнималась только до половины. Что-то мешало сверху. Командир просунул руку, пошарил в темноте и наткнулся на нечто мягкое, мокрое, обтянутое тканью… Труп! Матрос Бибик ломился в задраенный люк, но никто его не услышал! Командир спихнул тело с крышки, поднял ее, застопорил и вылез в ночную темень с упавшим сердцем. Поднялся на откидную площадку мостика, быстро оглядел темное море: вокруг, слава Богу, ни огонька. Только звезды бесстрастно сияли во всю свою южную средиземноморскую мочь. И что им было до только что разыгравшейся под водой трагедии, до жизни какого-то безвестного матроса Бибика?! Командир даже в лицо его толком не помнил.
— Заместителю командира подняться на мостик! – Произнес он сдавленным голосом.
Замполит выскочил из люка, встал рядом.
— Дай мне ТТД на Бибика. – Вздохнул командир.
— Бибик Юрий Сергеевич. Призывался из Брянской области… 19 лет. Учебный отряд… Беспартийный. Член ВЛКСМ…
— Родители есть?
— Только одна мать. Братьев и сестер нет.
— Хреново… Очень все хреново. Мать-то, наверное, одиночкой растила. Единственного сына ее не уберегли…
— Но ведь так тоже нельзя! Матрос ни разу на лодке не был, а его сразу в «автономку» на 12 месяцев запихнули.
— Матери этого не объяснишь… Что по нему еще есть?
— Спорт: лыжи, коньки 3-й разряд. Увлечение: выпиливание лобзиком.
— Отставить лобзик. У нас такой лоб-зик получился… Н-да-а… Тело-то до плавбазы не сохраним. Как нарочно рефкамера накрылась. Механика на мостик!
Поднялся механик.
— Мех, когда рефкамеру в строй введешь?
— У нас фреона нет. Только, когда к плавбазе подойдем.
— Ну, что ж тогда будем тело морю предавать. Вынеси железяку потяжелее.
— Из ЗИПа ничего дать не могу. Лишнего ничего нет. Вон гиря стоит, в самый раз подойдет.
Механик извлек из закутка ограждения пудовую гирю, которой старпом разминался на всплытиях.
— Тело перед преданием морю надо флагом накрыть. – Сказал зам. – И две «разовые» простыни нужны…Чтобы завернуть…
— Внизу, штурман, парадный флаг на мостик!
Парадный флаг – не истрепанный ветрами – поднимался только по большим праздникам и особым случаям.
— Доктора на мостик!
Надо было все успеть до очередного срочного погружения, пока не появился очередной «Орион».
— Капитан медицинской службы Иванов поднялся на мостик!
— Док, осмотри тело. Составь медзаключение о смерти.
— Вскрывать будем? – Спросил старпом.
— Да зачем вскрывать? – Возразил доктор. – И так ясно – асфиксия, двадцать минут под водой.
Вооружившись фонариком, доктор полез в ограждение рубки. И вдруг радостный крик огласил мостик:
— Да это же не труп!!!
— А что там?
— Мешок с ветошью!
Командир в одно мгновенье спрыгнул вниз и лично убедился, что за люком лежал мешок, набитый промасленной ветошью.
— Откуда он тут? Боцман забыл?
— Никак нет. Это не наша ветошь. Мы тут посреди помойки всплыли! – Воскликнул зам. – Какая-то коломбина мусор выбросила.
Он снял с планширя драные колготки, и швырнул в воду. Вокруг плавали пустые бутылки, коробки, бумажный хлам… Понося на чем свет стоит нарушителей чистоты моря, командир, доктор и зам выкинули за борт тяжелый мешок с ветошью.
На душе слегка полегчало, но только слегка. Труп Бибика мог всплыть сам по себе и остаться далеко за кормой. Лодка легла на обратный курс. Теперь уже сигнальщики во все глаза вглядывались в темень ночного моря. Особых надежд не было. В этом районе сильные течения могли отнести Бибика на несколько миль.
— Внимание в отсеках! Продолжить поиски матроса Бибика! Осмотреть все шхеры и закоулки!
К общему поиску подключились старпом и замполит. Они сами пролезли оба яруса аккумуляторной ямы и в четвертом, и во втором отсеках, заглянули под пойолы в шестом, где у подшипников гребных валов несли свои укромные вахты мидчелисты, переворошили все подвесные койки, втиснулись между торпедными аппаратами в корме, но все безрезультатно. Оба вконец измучались, играя в эти безрадостные прятки.
Лодка погрузилась. Тело злополучного матроса не нашли ни в море, ни в отсеках. Вознесся он, что ли?! Может, руки на себя наложил? Сам за борт выпрыгнул, на верную гибель?
Замполит строго пытал старшину команды мотористов:
— Обижали молодого? Годковали?
— Никак нет! – Рьяно оправдывался главстаршина. – Пальцем никто не тронул!
— Ну, смотри! Прокурор будет копать. Найдет «годковщину» — все сядете!
— Да нам самим его жалко! Такой потешный был…
— Вам потеха… А как теперь матери сказать?
Командир сидел в Центральном посту мрачнее тучи. Все 10-месячная боевая служба со всеми ее срочными погружениями, успешными торпедными стрельбами, уклонениями от самолетов и кораблей, скрытыми проходами проливов, взятыми контактами с иностранными ПЛАРБами, со всеми штормовыми вахтами в надводном положении – все, все пошло прахом! С трупом вернулись. Да и труп-то не нашли… Особисты терзать станут – не сбежал ли ваш матросик на ту сторону, к супостату?
В круглую межпереборочную дверь просунул голову боцман:
— Товарищ командир, прошу пройти в четвертый!
Командир нехотя поднялся из своего креслица, перелез в жилой мичманский отсек. Боцман подвел его к шхиперской выгородке, включил фонарик и поднял жилеты швартовой партии. Под ними лежала стопка новеньких джутовых мешков. Из одного торчала голова Бибика.
Матрос сладко спал в позе эмбриона.
— Убил бы! – С нежностью в голосе сказал боцман.
— На перископе вздерну! – Ласково пообещал командир и прикрыл спящего жилетами. Боцман выключил фонарик.
— Я же говорил: куда он денется с подводной лодки!
Автор: Николай Черкашин
