Она жила на моем этаже. Я видел ее практически каждый день, когда выходил на лестничную клетку подышать никотином или по дороге на работу.
И меня всегда искренне удивляло, как среди глухих бетонных стен нашей многоэтажки может обитать это удивительное существо.
На вид моей музе было лет 25. Подтянутая, спортивная, очень складная, как амазонка. Ее глаза светились золотисто-зеленым, в них читалась легкая печаль, но девушка всегда улыбалась и была со мной приветлива.
В глаза бросался безупречный вкус. Она знала толк в хорошей одежде, всегда выглядела «с иголочки» и не кричаще.
В одно и то же время она выпархивала из своей квартиры, а за ней тянулся шлейф ванили, персиков и напутственные слова мамы, чтобы была осторожней.
За ней всегда приезжала машина. Бронированный джип со странными номерами. Эта же машина привозила ее домой.
Я ломал себе голову в догадках, кто она такая. Я буквально стал ею одержим.
Одержим настолько, что мне однажды даже показалось, будто я видел ее по телевизору во время прямой трансляции торжественного открытия новой специализированной клиники с мировым именем.
Мой воспаленный мозг выдал, будто я увидел ее стоящей по левую сторону от одного из городских чиновников. Из-под ее развивающегося пиджака на полсекунды мелькнула кобура…
Да, что за бред, показалось, конечно… Смешно, право: ваниль, персики и тут же под боком огнестрельное оружие. Это не могла быть она.
Девушки ее склада эфемерны и невесомы. Они служат музами таким безнадежным романтикам, как я. Они пропадают в богемных заведениях столицы, теряются в бесконечных коридорах ее театров и галерей.
Пьют Fragolino и беззаботно хохочут. Позируют художникам и скульпторам. Вдохновляют на стихи и прозу.
Таких девушек не провожают на работу матери со словами «Будь осторожна» и не крестят на добрый путь. Они не носят оружие и не мелькают в сводке криминальных новостей вечером в восемь.
Кто она такая, я так и не узнал…
