Лес дышал осенью. В прозрачном воздухе пролетали на паутинках деловые паучки. Птицы, переругиваясь, тренировались выстраиваться в клин для долгого перелёта.
У порога дома на перекрёстке сидел сатир и вытачивал из ольхи трубку. Чубук выходил славный — объёмный, резной, с глубокой чашей. Светлые стружки так и сыпались на землю, напоминая, что снег не за горами.
Мимо дома с грохотом пронеслась телега. Приделанная к ней клетка была накрыта тканью и скрывала пассажира. Хотя, по исходящему из-под тряпки рычанию, становилось ясно: такое руками лучше не трогать.
— Хорошо сегодня, — вздохнула ведьма, вытягивая ноги в полосатых чулках и деревянных башмаках. Она пристроилась на крылечке и медленно, со знанием дела потягивала кофе. Ароматный, чёрный, с нотками корицы и кардамона. Запах так и витал в воздухе, заставляя думать об уюте.
— Ага, славно, — согласился сатир, вырезая ещё один завиток на трубке, — но вот знаешь, я чего не пойму? – повернулся он к ведьме.
— Чего? – меланхолично отозвалась та, вглядываясь в даль.
— Почему ты не пришибла своего соседа? Из-за него мы второй раз чиним твой дом. Это скоро традицией станет.
— Не надобно нам такую традицию, — объявил Тузенбах, присаживаясь рядом с ведьмой, — нам бы и соседа такого не надо, да куда же он денется?
Из-за поворота раздался резкий гудок. Встревоженное необычным звуком привидение, которое теперь обитало в бочке на заднем дворе, взвыло так, что задрожали окна. Точно вторя ему, пронзительно замычала комолая корова.
— Ага, я выиграла! – донёсся из дома вопль одной из близняшек, возможно той, что любила косички, — Призрaк завопил первым!
— Нет, нет, нет, нет! – тут же затараторила вторая, та, что носила хвостики, — первым загудел гудок, а значит несчитово!
— Счетово !
— Нет!
— Счетово!
— Фигу!
Дом подозрительно заскрипел, флюгер начал наращивать обороты.
— Сейчас мыши посыпятся, — сонно резюмировал Туз.
Ведьма хотела прикрикнуть на дочерей, но её голос перекрыл ещё один гудок. А затем из-за поворота выскочил паровой автомобиль. Пыхтя трубой, из которой один за другим выскакивали клубы дыма, он пронесся мимо дома у перекрёстка в ту же сторону, что и телега. За ним на длинной веревке летело что-то змееподобное с широкими кожистыми крыльями, будто запускали воздушного змея.
— Никогда бы не подумал, что у вас тут такое оживлённое движение, — признался сатир, сдувая новую порцию стружек.
Тузенбах, прищурившись, поглядел как светлые завитки скользят к земле и вдруг прыгнул на них, а затем, упав на увядшую травку, начал кататься, собирая на тёмную шкуру всякий мусор.
— В дом не пущу, — ведьма зевнула и обернулась к сатиру, — сама в шоке, хоть место жительства меняй.
— Не надо! — в один голос крикнули близняшки, они высунулись из окна, чтобы поглядеть на авто, а теперь просто слушали мамину болтовню.
— Тогда не шумите, — предложила мама, — а то я могу и осерчать.
Девочки переглянулись и исчезли из окошка.
Дом успокоился, флюгер смолк и в подполе с облегчением вздохнули мыши.
— Что ты думаешь делать с призрaком? – поинтересовался сатир.
— А что с ним делать? – ведьма пожала плечами, — пусть живёт. Он почти не мешает, разве что воет ночами, а так тихий малый.
— Тут в лесу, совсем недалеко, есть заброшенная сторожка, хочешь, узнаю, не занята ли она банши или фантомом, может, переселишь его туда? – сатир заискивающе поглядел на подругу.
Ведьма хмыкнула. Она знала, что козлоногий подлизывается. Ещё бы! Целое лето он пропадал на плясках и загулах с нимфами, совсем не вспоминая о ней, а чуть дыхнуло холодом, прибежал. Конечно, она приютит его на недельку, пока он не выгонит из своей пещеры медведя-приживалку, но всё же.
— Так мне узнать? – переспросил резчик.
— Узнайте, любезный, всенепременно узнайте, — ответил Тузенбах вместо ведьмы, — а то у нас не дом, а приют выходит. Сначала гусь, затем призрaк, а ещё Вы.
— А что я? – насупился сатир.
— Ничего, — ведьма выразительно глянула на усатого, — Туз шутит.
Кот хотел было ответить, но тут сверху донеся гул, и едва вся троица успела зaдрaть головы, как на полянку у дома шлепнулась дородная колдунья в тыквенно-оранжевой шляпе, леопардовом платье и туфлях с загнутыми носами.
К себе дамочка прижимала объёмную сумку из кожи yбитoго дeрмaтина. Стенки сумки так и ходили ходуном, указывая, что тот, кто сидит внутри неё, жаждет выйти наружу.
— Это Вилла у реки? – томно пробасила она, — я привезла вам свою Тютельку.
Тузенбах, едва колдунья приземлилась, вскочил с земли, и корчась, раздулся так, что перестал походить на кота.
— Вы ошиблись, — вежливо улыбнулась ведьма, — это дом у перекрестка, вилла у реки чуть дальше по дороге, у реки, как Вы понимаете из названия.
— Так, значит, вы не возьмёте мою Тютельку? – огорчилась дама.
— Мы не приют для чудовищ, — всё так же улыбаясь, ответила ведьма.
— Но вот это-то чувырло вы пригрели! – возмутилась хозяйка оранжевой шляпы, тыча толстым как морковка пальцем на кота.
— Это мамин фамильяр! – вмешалась близняшка, любящая спать в пижаме.
— И он котик, а не чувырло! – поддержала её сестра, обожающая полосатые носки.
— Не вижу никакой разницы, — недовольно проворчала колдунья, — я буду на вас жаловаться!
— Жалуйтесь на здоровье, — согласилась ведьма, допивая кофе.
— Ну надо же, объявления дадут, а потом от моей Тютельки отказываются! Экое хамство! — колдунья что-то швырнула на землю, и продолжая ворчать, со свистом взмыла вверх на метле.
Комолая корова тут же замычала из своего сарая, вторя странному звуку, и призрaк завыл в ответ.
— Ага, я победила! – с восторгом завопила близняшка, обожающая всё зелёное, — корова мычит первой!
— Нет, нет, нет, — перебила её сестра, ратующая за красные оттенки, — первой засвистела метла, так что это не считается.
— Считается!
— Нет.
— Считается !
— Дудки!
Сестрички, продолжая спорить, побрели к качелям, и все вздохнули с облегчением.
Туз, прекратив деформацию, вернул себе кошачий облик, и косясь на ведьму, спросил:
— Не знаешь ли, дорогуша, зачем эта тетка хотела подсунуть нам щенка Цербера?
— Откуда мне, простой одинокой ведьме это знать? – улыбнулась хозяйка дома и захлопала ресницами так, что того и гляди взлетит.
— Я закончил трубку, — сообщил сатир, успевший приладить к чубуку длинный мундштук.
— Чудесно, сейчас вернусь, — ведьма легко вскочила и скрылась в доме, но почти тут же вернулась. Теперь вместо чашки с кофе в её руках было ведёрко с мыльной водой.
Приняв из рук сатира трубку, она с азартом побултыхала резной чубук в растворе, и вытащив, дунула в мундштук. По воздуху поплыли мыльные пузыри, радужно блестя надутыми боками.
— Лепота, — признался сатир.
Порыв прохладного ветра подхватил стайку пузырей и понёс их в сторону реки. Этот же ветерок прибил к копыту сатира мусор, оставленный залётной колдуньей.
Развернув бумажку, козлоногий прочёл вслух:
Мечтаете об отпуске, но вашего любимца не с кем оставить?
Три тысячи чертей мне на борт!
Только у нас все условия для содержания опасных существ.
Мы, гидру мне в глотку, ждём в нашем отеле для самых страшненьких монстров любого калибра и любой степени озлобленности
Обращаться на Виллу у реки, укуси меня кракен.
-Твой сосед держит приют для чудовищ? – удивился сатир.
Туз, вставший на задние лапы, чтоб лучше видеть, фыркнул:
— Сдаётся мне, что наш сосед об этом до сегодняшнего утра не знал, и почерк у него такой знакомый с завитушками. Где же я его видел?
Он покосился на вeдьму, но та, отведя глаза, выдула ещё один рой мыльных пузырей.
Словно вторя их полёту, у реки что-то взвыло, громыхнуло, и полыхнуло синим пламенем, отчего одновременно заревели не только призрaк и корова, но даже гусь Мартин.
— Ты спрашивал меня, почему я не поквиталась с соседом? – спросила caтира вeдьма, не спеша помешивая в ведёрке трубкой. – Всё потому, что мecть, это блюдо, которое подают холодным, — поделилась она, закусывая мундштук.
— Огонь-женщина, — прошептал сатир, любуясь ведьмой.
— Я б даже сказал, багрец, — поддакнул кот.
А на крыше притулилась осень, впитывая в себя все истории и сказки, чтобы нашептывать их долгими зимними вечерами.
Автор: Юлия Гладкая
