У Пашки казалось нет возраста. Ему можно было дать и тридцать лет и все пятьдесят. Он даже сам не мог ответить на этот вопрос. Знала об этом только мать его Прасковья, но она уже как лет пять на погосте лежала. Пашка был палочкой выручалочкой для всей деревни. Огород вскопать, дрова поколоть, сразу к нему. Он не отказывал никому.
Оденет свою рубаху красного, почти алого цвета и вперед. Любил он яркие цвета, в деревне об этом знали, поэтому дарили ему вещи иногда бешеных расцветок. Он радовался как ребенок. Прижмет подарок к груди и плачет от радости. Но на работу одевал всегда одну, которую мать ему пошила когда то давно. Она уже ветхая была, но не линяла. И если издалека было видно яркое пятно, точно знаешь что это Пашка идет.
Почему он таким был, рассказывала еще его мать Прасковья. С ее слов — Стираю я белье, слышу крик и треск веток. Подбегаю, а мой Пашенька лежит, ручки, ножки раскинул. Испужалась жутко. Зову его, сынок, а он не шавелится. Думаю все, отмучился. А он вдруг глазенки открывает и мне так говорит — Мамонька, а где яблочко? — А оно рядом валяется. Ладно бы хорошее, так оно с одного бока порченое. Я плачу и выговариваю ему — Зачем ты за ним полез, вон в сенях корзина полная стоит — Вот с тех пор малец мой головой видно и повредился. Дитем неразумным остался — вздыхала она, глядя на Пашку, который с местной ребятней в прятки играл.
Сам по себе Пашка видным был. Высокий, косая сажень в плечах. И на лицо ничего себе, только бессмысленая улыбка, все портила. Кто его не знал, приезжие или случайные люди, с первого взгляда и не понимали, что перед ними не совсем здоровый человек. И всегда раздражались, когда не получали вразумительного ответа на свой вопрос.
Одну историю часто вспоминаю. Приехала к нам в село бабенка одна, Лидой звали. Детишек у нее трое было, мал мала меньше. Ну и давай она Пашку все к себе звать. То огород обработать, то сараюхи подправить. И решила она для себя, что такой мужчина в доме ой как нужен. Ну и стала его обхаживать. То пирогов напечет и ему тащит, то прознав про его любовь к ярким вещам, рубаху поярче ему несет.
А в тот день решила она его покрепче к себе привязать. Видимо по женски рассудила, что если будет близость, то он у нее на крючке будет. Что там у них было, не скажу, не знаю . Только видела я, как она оттуда бежала. Растрепанная, с испуганными глазами. Следом бежал Пашка со словами — Ты пошто хотела у меня портки украсть? — Хохотали все. Лидка же не знала, что Прасковья, Царствие ей Небесное, его стращала, что если девка какая к нему приставать зачнет, то только потому что украсть что то хочет. Может она его уберечь так хотела, ведь понимала , что родитель из него аховый будет. Кто ж его знает, что у нее на уме было. Но это мамкино слово, в голове у него застряло накрепко. Лидка после той истории, в одночасье из деревни и умелась.
Кстати, почти все новые дома, которые в нашей деревне стояли, с помощью Пашки строились. Силы в нем было немеренно. Тем более ни табака, ни алкоголя он не признавал. Вот покушать любил, это да. Хозяйки к его приходу всегда побольше наваривали борща или щей, других супов он не признавал. Ну и пироги очень уважал. Разных, с любыми начинками. Денег он не понимал. Он и пенсию свою всегда детишкам раздавал. Зинка почтальонша на него ругалась — Ты зачем им даешь? У них все равно на баловство пойдут. Давай я у себя их оставлять буду, продукты тебе на них покупать — На том и порешили.
Пашка из больницы так и не вернулся. Не смогли ему там врачи помочь. Видно сильно голову зашибли, раз он даже в сознание ни разу не пришел. Прощалась с ним вся деревня. Плакал и стар и млад. Всем казалось, что не стало близкого человека, считай родственника. Тетка Василиса, крестясь, приговаривала — Невиннную душу загубили. Но ничего, Пашенька, Господь сам накажет негодяя, вот у увидишь —
И где то через полгода, нашли таки виновника. Это оказался Мишка Большов из соседнего села. Каким ветром его к нам в деревню занесло, никто не знает. Только участковый наш проболтался однажды мужикам. Мишка видимо решил, что у Пашки есть чем поживиться. Пришел к нему вечером, как стемнело. Правда, говорит, что тот сам его в гости позвал. И увидел он шкатулку Прасковьи на шкафу. А там безделицы ее лежали, колечко золотое с бирюзой, да серебрянная цепочка с крестиком. Вот он и решил украсть. А Пашка видимо не дал. И попался он глупо, прям около отделения решил сумочку у женщины какой то украсть. Та закричала громко, и на шум сотрудники и выскочили. Как тут в чудо не поверишь. Будто, Господь, сам его для наказания заслуженного туда привел.
А за Пашкиным последним прибежищем до сих пор ухаживают. Хотя уже и нашей деревни почти нет. Время не пощадило одного из самых красивых уголков нашей глубинки. Но ведь остались наши предки на погосте, к которым раз в год приезжают родственники, чтобы помянуть и обиходить захоронения. Вот и Пашку не забывают. И цветочков положат и пирогов его любимых. Хорошим человеком был, наш блаженный Пашка.
