Дочка Галя в эти дни старалась к матери не ходить. Обычно эти встречи заканчивались скандалом. Галя как медик, стращала мать всевозможными последствиями, а баба Глаша кричала, что сама знает, как ей жить. Сын редко заглядывал. Там вообще другая история была. Не было у бабули дружбы со снохой. Но не понравилась ей Танька с самого начала.
Ладно бы за провиность какую, а то просто с первого взгляда антипатия взаимная. Так Танька Яшку, сына Глашиного, сразу под каблук посадила. Он без ее позволения шагу ступить не мог. Поэтому и к матери украдкой вырывался. Баба Глаша его стыдила — Яша, ведь ты же мужик. Чего она у тебя всем верховодит? — он виновато отводил глаза — Вот ведь тюха вырос, прости Господи. На него сели и понукают, а он только рад —
А Шура, сестра старшая, про Глашины гулянки поначалу и не знала. Из дома редко выходила, а дочь которая за ней ходила, старалась об этом не говорить. Расстраивать не хотела. И вот как то баба Шура решила сестру навестить. Собралась и потихоньку, опираясь на клюку, пошла к ней. И аккурат угодила на первый день » праздника» О чем они там говорили, никто не слышал.
Зато потом видели, как баба Шура потрясая палкой, кричала — Ноги моей в твоем доме не будет, пьяница. Мама наша не пила никогда, я даже капли не пробовала, а ты позоришь нас всех — А баба Глаша стояла на крыльце и хохотала. — Иди уже, старая, не ори. Жизни она меня учить будет —
Вот так рассорившись со своей родней, баба Глаша привязалась к Нине. Жалела ее, помогала. Будучи одинокой, разведенной женщиной , она никогда не жаловалась . Муж у нее жестким был. На Нину руки поднимал и на детей, если под плохое настроение попали. Вот она и уехала от него в эту деревню. Снимала дом, воспитывала ребятишек. И никогда не отказывала в помощи. Для бабы Глаши она была палочкой выручалочкой. И она не скупилась, молоко, творог, яйца и многое другое носила Нине и детям.
Однажды сидя за чашкой чая баба Глаша разоткровеничалась — Эх, Нинка, никто меня не понимает. Ни дети, ни родственники. А ведь я и не жила совсем, Нин. Все мужа моего усопшего вспоминают. Что хороший был, что домину такую отгрохал и не пил совсем. Только не знал его никто лучше чем я. Это он на людях такой был. А за дверями дома превращался в жадного и жестокого человека. Думаешь он бригаду нанимал, чтобы дом поставить? Нет, он экономил. Всю мужицкую работу я с ним делала. И бревна тягала и мох по болоту собирала. Я даже лучше него гвозди забивала. С этой доминой и здоровье свое порушила. Везде колет и болит нестерпимо.
А как поколачивал меня по ночам. Тихо, чтобы детей не разбудить. Я тоже не кричала, подушку зубами прикушу и слезами заливаюсь. Вот поэтому дочка с сыном до сих пор папу забыть не могут. Ведь, я и не жаловалась никогда. А когда его не стало, честно говорю, облегчение почувствовала. Он же из за жадности своей и ушел. Полез на крышу шифер менять один, без подмоги. А я тогда на работе была. Ну и не удержался , вместе с шифериной сковырнулся.
В первый раз загуляла от радости. А потом такая тоска накатила, не поверишь. Стала я по муженьку, царствие небесное, скучать. И теперь я с ним разговариваю. Чего улыбаешься, точно говорю. Умом понимаю, что ерундистика получается, а как рюмочку пригублю, он и является. И такие слова мне говорит, какие никогда от него и не слыхала. И прощения все время просит. Я, Нин, наверное с ума схожу. Да ладно пусть, однова же живем — засмеялась баба Глаша и задорно махнула рукой.
Такой Нина ее и запомнила. Бабы Глаши не стало через год. Просто шла с подойником и упала. Галя сказала, что тромб оторвался. А дом, который построили баба Глаша с мужем, теперь сестра с братом делят. Вернее не с братом, а со снохой. Собирают по деревне доказательства, кто матери больше помогал. Все грязное белье перетряхнули.
Баба Глаша об одном не подумала, завещания не оставила. А Нина так думает, ушла она от того что ей любви не хватало от детей своих. Они как и муж, только пользовались ею. Ведь и хозяйство свое она держала только для них. Вот и надорвалась. Может хоть сейчас, на том свете отдыхает.
