Иду стaрoй дорогой, по которой не ходила больше двадцати лет; дорогой, изученной до самых мелких трещин на асфальте, до каждого кирпичика на соседских домах.
Останавливаюсь около огромного двухэтажного дома. Это не мой дом. Мой стоял тут, на этом самом месте, но много лет назад. Он был маленьким, сутулым и стеснительным, с небольшими окошками, доменной печкой внутри и огромным садом – в такие дома хочется бежать, нестись со всех ног, потому что там уютно, хоть и холодно зимой, там картины на стенах, старенькое пианино, две собаки с котом. И бабушка.
Я закрываю глаза.
Откуда-то из темноты моих зрачков ко мне выходит девочка с сияющими глазами и венком из одуванчиков на голове. В ее руках букет незабудок.
— Откуда у тебя столько цветов, девочка? – спрашиваю.
— Как откуда? Из сада. Пойдем, я и тебе нарву, если хочешь, — улыбается девочка. В глазах огоньки горят.
— Сейчас же ноябрь, – удивляюсь я.
Девочка смеется, и незабудки колышутся в такт ее смеху.
И тут я вижу залитый солнцем сад.
— Покажи мне свой сад, девочка, — прошу я ее.
Девочка берет меня за руку, и я следую за ней.
— Здесь моя мама посадила розы и георгины, — гордо заявляет она, и я наклоняюсь, чтобы вдохнуть аромат. – А вот моя любимая яблоня.
Девчонка хохочет и, вручив мне незабудки, в один миг взбирается на дерево.
— Мне так нравится учить здесь стихи, — объясняет она мне.
— Девочка, расскажи мне про абрикос, который растет около дома; расскажи, как пахнут его цветы в мае и как обещает скорое лето жужжание пчел вокруг него, — говорю я девочке.
Она словно и не слышит меня. Спускается с яблони, забирает свои цветы и ведет меня в глубь сада, где запах листьев смородины смешивается с запахом еще не просохшей после дождя земли, напоминая о том, что пора брать литровую банку и собирать урожай, половина которого будет съедена в процессе, а вторая добавит аромата заваренному бабушкой цейлонскому чаю.
— А еще в этом году у нас полно шпанки, — продолжает экскурсию девочка. – Правда, я ее не люблю, кислючая такая, — говорит она и протягивает мне две вишенки.
— Спасибо, — говорю я и, улыбаясь, морщусь. – И не полюбишь.
— Откуда знаешь?
— Я много чего знаю, девочка, — отвечаю я. – Мне уже сорок.
— Ого! – изумляется она и ведет меня дальше, туда, где стоит заветная черешня.
— Правда, то, что растет высоко, собрать не получается, — говорит девочка. – А там самые вкусные ягоды. Черные.
— Еще не высохла, — вздыхаю я.
— А высохнет? – спрашивает девчонка с незабудками.
— Высохнет.
Ее лицо становится серьезным.
Тогда я становлюсь на колени перед ней, беру ее руки, долго смотрю ей в глаза и сквозь меня словно проходит электрический разряд.
— Девочка, у тебя же была сестра.
Одуванчики вздрагивают на ее голове.
— Почему была? Мы с ней недавно вместе целую клумбу посадили, вот она, — тоненький пальчик пронзает пространство, и я вижу клумбу с пионами, примулами, подснежниками и тюльпанами.
Но в букет незабудок вдруг падают из ее глаз росинки.
— Не плачь, — успокаиваю я ее. – Здесь с тобой она будет всегда. – Расскажи мне лучше про зиму, про волшебную сказку, в которую превращается твой сад, когда небо начиняет ронять снег. Знаешь, теперь совсем не те зимы. Даже снег не так искрится по ночам. А здесь у тебя зимой ведь целое снежное царство, и вы с сестрой какие только сказки не придумываете, когда бегаете по заметенному саду.
— Санок вот только не хватает, — вздыхает девочка.
— У вас же есть cтaрая коляска, — вдруг вспоминаю я. – Зимой она может становиться санками.
Детские глаза загораются, и я точно знаю теперь, что следующей зимой две сестры будут катать друг друга на коляске по снегу и светиться от гордости и счастья.
И еще знаю, что елка, которую мама с папой кyпят на Новый год, будет громадная. На нее повесят стaрyю гирлянду, и девочка, затаив дыхание, будет смотреть на отсветы зеленых лампочек в веселых и нарядных елочных шариках. И в этом для нее будет самое главное таинство – откуда-то из этих лампочек ночью придет Дед Мороз с мешком, полным подарков, и обязательно положит рядом с ее подушкой что-нибудь очень красивое и важное – например, игрушечного барашка. Или новенький фартучек. Да мало ли какие чудеса могут произойти в новогоднюю ночь!
Но пока девочка уверена, что подарки приносит другой Дед Мороз — тот, который стоит дома под новогодней елкой; щупает его мешочек, набитый ватой, и недоумевает, откуда в таком маленьком мешочке может появиться игрушечный барашек. Недоумевает, но верит свято и неотступно.
— Чудеса приходят из новогодних огоньков, — говорю я ей вдруг. – Все хорошее всегда приходит из огоньков, из света. Свет есть и внутри тебя, девочка. Неси его, пусть другим от него тоже будет тепло.
Но она пока слишком мала, чтобы понять меня.
Тогда я прошу:
— Девочка, расскажи мне про духовой оркестр, который играет в парке. Я знаю, ты очень любишь танцевать под его музыку, пока мама с бабушкой сидят на скамейке и говорят о своем.
— Да, люблю, — с гордостью отвечает она. – У меня даже платье специальное есть. Красивое очень. Его сшили из ткани, в которой меня крестили. В нем я похожа на балерину.
— Я знаю, девочка, — говорю я и наклоняюсь к ней, чтобы получше рассмотреть ее лицо и румянец на щеках.
А она обхватывает мою голову руками, взволнованная отчего-то, взгляд ее как будто становится взрослее, она смотрит на меня долго, пристально и вдруг шепчет мне на ухо:
— Скажи, а я буду счастлива?
— Танцуй, девочка, — улыбаюсь я в ответ.
— Нет, скажи, буду? – шепот переходит почти в крик, но я знаю, что не стану отвечать.
— Танцуй, — повторяю только. – Слышишь, оркестр заиграл «Дунайские волны»? Танцуй.
И девочка начинает танцевать. Кружится, взмахивает руками плавно, подпрыгивает и опять кружится. И мне так хочется заверить ее, что она сейчас действительно похожа на балерину, маленькую тоненькую балерину в простеньком платьице, с венком из одуванчиков.
Одуванчики на ее голове вдруг начинают распушаться и разлетаться во все стороны.
Девочка не замечает этого, она продолжает танцевать и вскоре сама становится похожей на маленькую пушинку, которую ветер уносит в солнечную высь.
Я открываю глаза. Передо мной все тот же чужой двухэтажный дом и мрачный ноябрь.
А в ceрдце еще живо видение, где светятся новогодние огоньки, звучат «Дунайские волны» и девочка-одуванчик танцует, размахивая незабудками.
«Танцуй, девочка», — продолжаю повторять я тихо, и слезы катятся по моим щекам.
29.11.2021
Автор: Наталья Кадиева
