Лет пять назад была ситуация: соседи квартиру продали, мебель решили раздать. Нам предложили что-нибудь выбрать. Я взяла пеленальный комод, мы с супругом как раз планировали беременность, и шкаф-купе. Соседей, уже бывших, отблагодарила коробкой конфет.
Через два года, когда я была на последнем месяце беременности, в нашу дверь постучала бывшая соседка. Она рассказала, что с мужем они разошлись, теперь жить ей на съёмной квартире. Жильё она нашла, но без мебели. И денег на неё нет. Попросила вернуть то, что когда-то нам отдала.
А так как с деньгами совсем туго, то она намекнула, что я могла бы оплатить доставку комода и шкафа к ней на съёмную квартиру. Я же ими пользовалась, значит должна понести что-то типа амортизационных расходов.
Хорошо, что мой муж дома был. Я вещи достала, он мебель выставил в подъезд. Дело закончилось небольшим скандалом: она кричала, что если бы заранее знала какие мы нехорошие люди, то продала бы мебель.
Не думала, что ещё когда-нибудь столкнусь с подобным. А вот столкнулась.
Перед садиком, буквально за неделю до первого дня, я перебрала дочкины вещи. В садик было куплено всё новое, вплоть до обуви. Всё, что старенькое, но в приличном состоянии, решила продать за символическую цену. Выставила объявление с тремя большими пакетами, дав ориентировку по району, мне написала женщина.
Она поведала, что живёт совсем рядом, буквально в соседнем доме. И что может забрать вещи прямо сейчас, и попросила, чтобы я их забронировала.
Уже через час одежда Милы была продана за пятьсот рублей. Всё, вроде, все довольны: у покупательницы появилось много одежды на девочку (джинсы, платья, кофты, демисезонный комбинезон, футболки, леггинсы, колготки, туфли, кеды, кроссовки, ботинки), у нас с дочкой — деньги на мороженое.
Первое собрание в детском саду состоялось через неделю после первого дня. Там было решено создать группу в социальной сети. А ещё на этом собрании я столкнулась с Натальей, с той самой покупательницей.
Она обрадовалась встрече. Добавилась ко мне в друзья. Стала писать мне перед тем, как идти вечером за дочерью. После садика девочки полчаса-час играли на детской площадке, а мы с Наташей стояли в сторонке и разговаривали.
Она поведала о нелёгкой жизненной ситуации: муж то работает, то дома сидит; с ними живут деверь с супругой, которые ни за что не платят; мама болеет.
Я собрала дома разную мелочь: новые носочки, маечки, чешки, дочкино платье для садика, которое она только примерила в магазине. Сделала за свой счёт для Наташи домофонный ключ от калитки садика. Стала покупать для её дочери приятности: мыльные пузыри, мороженое, воздушный шарик. Это во время прогулок.
После месяца «дружбы» Наташа, ни капли не смущаясь, завела разговор:
— Мы теперь подруги, а с друзей деньги не берут. Ты не могла бы мне вернуть те пятьсот рублей?
Я извинилась и попросила объяснить, что она имеет в виду.
— Ну если бы ты сейчас мне вещи отдала, то денег бы не взяла? — спросила Наташа. Дождавшись моего кивка, она продолжила: — Вот и представь, что я их только сегодня взяла у тебя.
Звоночки были и до этого разговора, но я их упрямо игнорировала. Была надежда на дружбу девочек с самого детского сада. Глупо, согласна. Но что-то я размечталась: вот наши дочки после садика пойдёт в школу, будут там дружить, потом вырастут, будут вспоминать и гордиться многолетней дружбой. Да-да, муж тоже сказал, что я — дурочка.
Стало понятно, что Наташа — халявщица. Да, ей нелегко. Но что мешает устроиться на работу? Или найти подработку, пока её ребёнок в детском саду? А она идёт самым простым путём: давит на жалость и просит.
Итогом моего отказа стал чёрный список. Наташа принципиально не здоровается со мной при случайных встречах, и группе садика тоже.
Теперь жалею, что просто не вынесла вещи на улицу. Можно было поставить возле мусорной площадки. Если бы они реально стали кому-нибудь нужны — люди не постеснялись бы их забрать и из такого места.
Зареклась: больше ничего не буду брать и ничего не буду отдавать. Нервы дороже.
Записано со слов Алёны Т.
