Деревня, где жила Ивановна находилась в 20 километрах от районного центра. К ней вела асфальтированная дорога. Но жителей в деревне было мало: несколько бабушек, да дед Саныч. Были ещё две «молодые» пары лет пятидесяти с гаком. Летом, правда, деревня оживала: внуки приезжали к бабушкам, дачники заполняли пустующие дома. А сейчас…
А сейчас стояло раннее декабрьское утро. Ивановна, по привычке встала раненько. Пока за окошком не рассвело, обряжалась в избе. Затoпила рyccкую печь, дрова в ней накануне аккуратно были сложены колодцем, поставила в чугунке вариться картошку в мундире. Печь растапливалась быстро, нагревалась ровно. Приятное тепло растекалось по всей избе.
Пока печь тoпилась Ивановна, успела почаёвничать. Когда дрова прогорели, начала она печь блины на вольных углях. Блинная чугунная сковорода у неё была необычная. На ней сделан скол, чтобы сливать лишнее тесто. Блин получался тонким, и при жарке в печи не нужно было его переворачивать. Привычно свернув вчетверо блин, положила его на тарелку и сразу же налила новый. Один к одному – вышла целая тарелка румяных блинов.
— Подруженьки придут, будет, чем угостить.
Перед тем, как зaкрыть трубу, поставила перловую кашу с курицей в глиняной плошке.
-Трое, ведь, нас будет, съедим, – решила Ивановна.
Справив дела домашние, пошла хозяюшка носить воду в баню. С соседками тoпили они баню по очереди. Мылись все вместе. Было, кому спинку потереть. Дрова, опять же экономили. Любили подруженьки мыться в баньке у Ивановны. Печь в бане из кирпича сложена, не как у соседок – железные. Нагревалась долго, но и остывала медленно. Сегодня была её очередь баню тoпить.
На улице, по зимним меркам, уже светло. На горизонте, сквозь голые ветви деревьев алела заря. Вот-вот солнышко проснётся и появится на небосклоне. Снега было мало, кое-где даже виднелась трава, так что огребаться пришлось только раз. У немногочисленных соседей тoпились печки. Седой дым струился из труб, извиваясь то влево, то вправо и поднимаясь чуть-чуть к небесам. Небольшой морозец пощипывал щеки и нос.
Потерев варежкой лицо, размеренными шагами пошла Ивановна по протоптанной тропинке к колодцу, который находился в конце огорода. Колодец был старинный. Она помнила ещё те времена, когда сруб колодца был рубленый. Но время шло, сруб помаленьку гнил. И вскоре вместе с водой стали доставать гнилые деревяшки. Тогда сосед Василий, большоой начальник, распорядился отремонтировать колодец. Рабочие убрали деревянный сруб, вычистили колодец и поставили на его место бетонную трубу. С тех пор и служит колодец верой и правдой. Только ворот несколько раз меняли, да крышу пришлось на дрова распилить – упала от старости.
Поставив вёдра на снег, стала опускать колодезное ведро. Колодец был не очень глубокий. Метров семь-восемь. Вёдра Ивановны взяла лёгкие, семилитровые. А бывали времена, когда нашивала и двенадцатилитровые. Носила она воду на коромысле. Оно тоже было виды видавшее, ещё отцом Ивановны сделанное. Достав ведро, поставила его на трубу, и только потом вылила в своё. Проделав это ещё раз, натужено подняла коромысло с вёдрами на левое плечо и потихоньку, маленькими шажками пошла обратно к бане.
— Охо-хо, ножки, мои ножки, потопали вы по дорожке, – ворчала про себя Ивановна, в очередной раз неся ведра в баню.
Так и ходила она, пока не наносила полный котёл, ещё батей на семью ставленый.
Декабрь сей год стоял малоснежный, дул пусть не сильный, но резкий и холодный ветер. Вёдра заледенели и стали тяжелее. И решила Ивановна, что на холодную воду наносит опосля, передохнув чуток. Затoпив баню, дождавшись, когда дрова разгорятся, пошла в избу, снова почаёвничать, ну и отогреться…
…Вечером, когда уже начало смеркаться, соседки намылись в баньке. Чистые, распаренные, расселись они за круглым столом в горнице. Ивановна привычными движениями накрыла на стол. Подружки уплетали кашу с курицей, да нахваливали.
— Хороша кашка, навариста, – молвила Ильинишна.
— И курица, будь-то с нами парилась, как раз по стариковским зубам, – вторила ей Петровна.
Угощались блинами со сгущенным молоком и закусывали чай конфетами, привезёнными из города.
Слово за слово начался у них душевный разговор:
— А помнишь…
— А знаешь…
— А вот у моих-то…
Отдельная тема разговора Саныч. Ох, и икалось ему каждую субботу, когда бабоньки перемывали ему кости.
Наговорившись вволю, выпив не по одной чашке чая, стали подруженьки расходиться по своим избам.
— Попили, поели, в баньке намылись, пора буди и честь знать, – молвила Петровна.
— Спасибо за хлеб-соль, – поддержала её Ильинишна.
Ивановна, проводив соседок, помыла за ними посуду и села у телевизора посмотреть, что в мире делается. Но спустя минут десять, её глаза сами собой закрылись. Она тихо посапывала, сидя на диване.
Завтра снова взойдёт солнце и наступит новый день…
Автор: Татьяна Горчакова
