Приехали мы к бабушке в деревню. Нам тогда с сестрой по 8 лет было. К бабушке в деревню на месяц — это святое. Да, никто из нас и не отказывался, потому что в деревне настоящий рай! Спишь до обеда, просыпаешься от запаха пирожков. Ноги с кровати скинул, шлеп-шлеп по гладкому деревянному полу до стола, край полотенца приподнимешь и ищешь свои любимые пирожки с капустой. На них вилкой четыре борозды наколото. На пирожках с яйцами по три. Если 2 наколки, то это уже сладкие, с яблоками. Ну, а одна наколка, значит, тебе с ревенем достался. Бабушка всегда знала сколько и каких пирожков с чем делать. Никогда не ошибалась. Поэтому драк за пирожки у нас не было, потому что каждый получал свои любимые в достаточном количестве. Ровно столько, чтобы на день хватило. Потому что утром уже свеженькие поспеют.
А тут вдруг странности стали происходить. Я пирожок с 4 наколочками беру, а там яблоки! Я за другой, снова сладкий! Посмеялись с бабушкой, что пора ей очки уже носить. А на следующий день снова наколки перепутаны, что за чертовщина?
Так вот я в этот день проснулась необыкновенно рано. Бабушка еще только пирожки начиняет, наколочки делает, стараясь не шуметь, внученек не побеспокоить (сейчас так стыдно за это). Я за ней наблюдаю из-под ресниц, вставать лениво, а сон вроде как и прошел уже. И то ли тень ресниц так причудливо падает, но видится мне, словно рядом с бабушкой человечек такой махонький стоит. Бабушка к печи первую партию пирожков понесла, а человечек хвать вилку и давай в пирожки тыкать. Тут мне уже не смешно стало, я с кровати вскочила и к столу, чтобы xyлигану по рукам настучать. А его и след простыл.
— А ты чего встала, пташка ранняя? Поспи, поваляйся еще, — щебечет бабушка.
— Ба, а ты никого не видела?
— Бабу Полю видела, она раньше меня встает, вон с утра уже в огороде торчит!
Бабе Поле тогда уже под 80 лет было, маленькая, сухонькая, буквой «Г» согнутая в поясе. Словно кланяется всегда. С 4-х часов уже в огороде полет, с сорняками борется. Ни единой мелкой травиночки не пропустит…
— Не, ба, я про другое! Мне показалось, что у нас домовой завелся, — почему-то шепотом сообщила я.
— Коли завелся, то это хорошо! Надоть тогда ему молочка, да печенек за печкой оставлять. А то xyлиганить будет. — Смеется бабушка.
— Так уже наxyлиганил! — шепчу я. — Он тебе вилкой пироги истыкал! Смотри покажу! Что у тебя тут за пирожки?
— Так сладкие все, Алисушка. Твои с капустой уже в печке томятся…
— А почему на них тогда четыре наколочки?! — тыкаю я пальчиком в ровные бочка.
— От дурында слепая, — всплеснула руками бабушка. — Перепутала!
— Нет же, бабушка! — топаю ножкой. — Это он наxyлиганил, я видела!!!
И тут меня словно в бок кто кулачком ткнул. Мол, чего ябедничаешь?!
А в голове мысль такая ясная появилась, словно мне ее туда кто залил.
— Бабуль, ты с капустой делай пирожков побольше, — говорю я вслух эту мысль. Будем Домовенка откармливать, он совсем оголодал.
— Как скажешь, Лисонька, — улыбается бабушка. — А величать-то его как?
— Лука Матвеич, — говорю, а сама удивляюсь.
— Ты уж на нас, Лука Матвеич не серчай, — говорит бабушка и улыбается все. Так что не поймешь, серьезно она или подыгрывает мне. — Сегодня Алисушка с тобой поделится пирожками, а уж завтра я напеку побольше, с капустой, как и заказывал.
И тут меня сон сморил. Да, так крепко уснула, что позабыла, что видела. Это мне потом бабушка рассказала. Когда я уже взрослая была.
— Я пoмрy, — говорит бабушка. — Вы Луку Матвеича не обижайте. Знаю, что пироги печь вы не мастерицы, но он тебе подскажет чего ему хочется. Я-то ведь его так ни разу и не видела, только чувствую, что словно помогает кто невидимый. А тебе вот он показался, значит выбрал тебя. Значит, будет рядом держаться…
Бабушки не стало через год. Тромб в ноге оборвался. В деревню только летом наведываемся, да и то больше родители, у нас все дела, да, работа.
А тут зимой чувствую, словно зовет кто. Тянет в деревню, как магнитом. Я в машину прыг и помчала. Триста километров и я там. До дома по пояс в сугробе пробиралась. Дверь открыла, а оттуда теплом пахнуло, словно печку кто тoпил. А я с собой зачем-то сумку большую взяла, синюю такую из «Метро», вот я эту сумку на пол ставлю и говорю:
— Собирайся, Лука Матвеич, будешь городским жителем. А на лето, если захочешь, тебя сюда буду привозить. Будешь за родителями приглядывать, чтоб они много не трудили на своем огороде.
И в тот момент все так серьезно казалось, правильно. Постояла, потом сумку взяла и к машине почапала. В голову, конечно, полезла всякая фигня, что я сбрендила… Ну, главное, никому не рассказывать!
Автор: Алиса Атрейдас
