Сегодня коллега перед отъездом в командировку занёс документы и попросил передать их старичку, который подойдёт к полудню.
— Это тот, что с сыном и внучкой бодается? — усмехаюсь я. Не люблю сутяжников! А по словам коллеги, старичок-бодрячок по судам ходит, как на работу.
— Он самый! Передашь?
— Конечно, передам… — откладываю файл с документами в сторону.
— Ты только проследи, чтобы он иск подписал! — уже убегая, наставляет коллега.
— Слушай, а может, мне его ещё и проконсультировать?!!!
В ответ наглый ржач. Ну, что ты будешь делать!
За работой не замечаю, как время подходит к полудню. Желудок сигнализирует, что пора бы и к обеду подготовиться.
В кабинет заходит дедушка. Такой благообразный.
Здоровается и тихим голосом спрашивает, где бы ему документы забрать.
Ага. Сутяжник подошёл. Дедушка-терминатор.
От него стонут сын, невестка и внучка. Потому что он несговорчивый и грубый. Потому что он постоянно ходит в суды и доказывает, что прав.
Во всяком случае, именно это я слышала об этом старичке…
— Присаживайтесь! — указываю ему на стол для подписания документов, стараясь говорить громче.
— Благодарю вас… Можете не кричать — я прекрасно слышу, — улыбается он.
Садимся.
Достаю из файла документы, нахожу исковое заявление и даю ему на подпись.
Подписывает клиент долго и старательно. Рука подрагивает.
Тем временем изучаю предмет иска и… весьма удивляюсь.
Я слышала историю этого дедушки — они с сыном всё никак не могут поделить квартиру, которая была им когда-то предоставлена в найм от работодателя. Работодателя уже давно нет, квартира в муниципальной собственности, но близкие люди не могут никак определиться, кто же главнее.
Пять лет квартира пустует.
Сын не даёт отцу ключи, сам не живёт, но коммуналку исправно оплачивает. Отец живёт в отчем доме, который давно признан непригодным для проживания.
И сейчас дедушка подписывает иск о возложении обязанности заключить договор социального найма. Иск к муниципалитету, разумеется.
Ох уж это моё любопытство!
Вижу имя и отчество дедушки и обращаюсь к нему с улыбкой:
— Олег Иванович, а сколько вам лет?
Он пристально смотрит мне в глаза. Пытается понять, шучу я или желаю обидеть…
— Да мне уже восемьдесят шестой!
Божечки, откуда у него силы на суды?!
— Здорово! — искренне восхищаюсь я. Мой папа умер шесть лет назад. И этот дедушка напоминает мне его… Те же седые волосы, подслеповатые глаза, старательная аккуратность.
Он подписывает заявление, складывает документы в файл и вопросительно смотрит на меня.
— И теперь куда? В суд это нести?
Смотрю на часы — не успеет он до обеда. Помощники пораньше убегают.
— Да, — говорю, — в суд. Только сейчас уже вы не успеете… Пока доберётесь, девочки на обед уйдут. После двух часов отнесёте.
— А-а… — он медленно собирает бумаги. — Ну, ничего. Погуляю.
Конечно, погуляет! На улице ж после трёхдневных ливней мороз стукнул, чего б и не побродить по первому ледку… Да в восемьдесят пять лет-то!
«Это не моё дело!» — думаю я, пытаясь погасить вспыхнувшее сочувствие.
Олег Иванович бредёт к двери. Потом оборачивается и спрашивает:
— Скажите, а что потом будет?
— Когда? — я пытаюсь настроиться на обеденный лад.
— Ну… Когда суд рассмотрит?
Всё. Я так не умею. Он спросил — я обязана ответить!
— Олег Иванович, присядьте, пожалуйста вот сюда! — сажаю его на стул возле своего стола. — Скажите, а вы каких последствий ждёте от этого суда?
Он недоумённо смотрит, не находя, что ответить.
— Вы думаете, что суд только вам квартиру присудит?
Он кивает.
Ох, коллега!!!!
— Олег Иванович, поймите… Вы идёте в суд, а за плечами пустой рюкзак. У вас нет железных доводов. Вы же не оплачиваете коммуналку?
— А я не живу — почему я должен платить? — возмущается дедушка.
Злой. Одинокий. Несчастный. Он называет невестку шакалом, а сына и внучку открыто ненавидит.
Не замечаю, как погружаюсь в полемику с ним.
Мы изучаем документы — доверенности ещё с две тысячи седьмого года!
— Я тогда в больнице был, — поясняет дедушка, — а он, сын-то… Он по этой доверенности… Смотрите! Читайте!
Читаю.
— И что?
Бесцветные глаза впиваются в меня.
— Как — что? Что он с моими деньгами сделал?!!!
— Так он их вам же на сберкнижку и положил! — удивляюсь я. — Вот же — здесь всё расписано!
Мы ещё полчаса сидим и изучаем документы — я старательно, буквально на пальцах, с карандашом и бумагой объясняю ему, что ни у сына, ни у внучки нет и не было злого умысла.
Олег Иванович на глазах преображается.
Вот словно был нормальный человек — и вдруг из него резко выпустили воздух! Он утратил причину ненависти! Всё было не так, как ему представлялось…
В какой-то момент я даже пугаюсь, что он потеряет сознание!
Долго и старательно дедушка собирает все документы, по которым мы разобрались досконально.
— Я вас задерживаю… — тихо говорит он.
Часы показывают половину третьего. Бог с ним, с обедом! Кофе выпью.
— Олег Иванович, а вы где служили?
И лицо дедушки вмиг преображается. Он гордо сообщает мне, что был лётчиком. И летал с героем Советского Союза.
Какое-то время с интересом слушаю его рассказы про боевые будни. Потом наливаю ему сладкий чай. Он с удовольствием его пьёт. Себе делаю кофе.
Мы долго говорим, причём я учу старика жизни!
Я рассказываю, как суд будет рассматривать его иск. Говорю, что у сына больше шансов. И что квартира не должна пустовать! И не важно — кто наниматель! Права равные. И сейчас, и после суда ситуация будет такой же.
Я не знаю, за что Олег Иванович ненавидит близкого человека. Но я вижу, что он одинок и диковат, он погряз в недоверии и подозрениях. И суды — это лишний повод увидеться с сыном. Достучаться до него.
Я просто не могу представить, чтобы мой папа доживал вот так свою интересную жизнь! И, вероятно, моё отношение к дедушке продиктовано именно этим…
Он уходит уже в четыре. С улыбкой.
— А и правда! Что мне осталось пожить-то? А сын… Он же хороший. Невестка вот — та да, заразина. А сын хороший.
— Олег Иванович! Заразина здесь не причём! Она в сторонке. А сын — это ваша родная кровь! Вам бы жизнь коротать с близкими — истории свои рассказывать… А вы в суды… Жалко вас! И денег ваших.
Я преступник! Коллега меня убьёт!
Пытаюсь нелепо исправить ситуацию.
— Олег Иванович, вы возьмите в управляющей компании выписку по лицевому счёту и начинайте уже платить за квартиру. В суде это уже будет весомым аргументом.
В ответ дедушка машет рукой.
— Да какой суд, дочь! Пойду к Игорю. Куплю тортик — и на чай к нему.
— А… Игорь?… Это?..
— Сын это! — улыбается Олег Иванович и бодро выходит из кабинета.
…Четыре часа общения. Я устала. Я голодная!
Но такая счастливая!!!!
Если отец и сын помирятся после долгих лет непонятной вражды, разве это не стоит одного пропущенного обеда?
…Открываю журнал учёта оплаты услуг — документ дедушка оплатил в полном объёме. Значит, коллега не в накладе.
А в моей копилочке прибавилось на одну единицу добра!
Чего я всем и желаю.
Цените близких!
