Однажды скрутило у меня поджелудочную так, что пришлось лечь в больницу. Положили меня в палату с четырьмя койками и пошло мое лечение. Помимо меня в палате лежали два молодых парня и старенький дедок. Он сказал, что ему недавно 85 стукнуло. Такой общительный и приятный старичок, шутить любил. Но позже оказалось, что затеял он далеко не шуточное дело.
С парнями я сразу подружился, они меня как за своего приняли, хотя я им в отцы годился. Они меня посвятили во все тонкости жизни в больничных стенах. Рассказали и показали, как можно незаметно выйти на улицу – на волю, как они говорили. И где ближайший магазин показали. Ну и познакомили с хорошими людьми, чтобы в больнице жизнь однообразной не казалась. Среди таких людей мне больше всего понравилась Анна – медсестра со стажем более сорока лет. У нее было своеобразное чувство юмора, например, на мой вопрос, что есть в их больнице и чего нет в других, она ответила: «В других больницах не работают такие старушки, как я».
Я общался с ней при любой возможности. И все больше интересного я узнавал об этом учреждении. Она и рассказала мне легенду о «черной» койке, на которой лежал наш дедушка. А почему «Черная»?! Потому что с этой койки еще никто домой не возвращался. Все уходили на тот свет. Когда персонал больницы заметил, что любой больной с этой койки на тот свет отправляется, то об этом доложили администрации. Там в ответ лишь у виска пальцем покрутили и сказали, что с таким запросом надо в психушку обращаться, а не к ним.
Молодые парни быстро поправились и выписались. А мы с дедом остались вдвоем, а по вечерам сидели за разговорами. В один из таких вечеров сосед сказал: «А я ведь не просто так здесь лежу, у меня тут важное дело». Я не понял, что он имеет в виду. Но Семен Васильевич рассказал мне свою историю. «Мой внучок — Колька» — начал старик со слезами на глазах – «Он знаешь какой у меня?! Ого! Самый первый парень на деревне, да и в городе вон красный диплом университета. А это ведь не шутки! Да и на работе своей не последний человек, зарплата у него что надо. Девки даже с соседних деревень за ним толпой ходят. А он городскую присмотрел, любовь у него всей жизни! Уже к свадьбе у них дело шло и тут как гром среди ясного неба: нашли у Коли онкологию.
Положили его в лучшую больницу, с самыми головастыми врачами, но они даже не стали браться за моего Коленьку. Сохнет парень прямо на глазах. Одно ясно – не жилец, помрет скоро. Вся наша семья в глубоком шоке ходила. И тут одной ночью приснилась мне моя жена Клавдия, она померла больше 15 лет назад. Ни разу не снилась мне за все это время. А тут пришла и как живая, сидит, улыбается: «Здравствуй, Сема. Спасти нужно Кольку нашего! Вся надежда на тебя!»
А я ей в ответ буркнул: «Вот что при жизни полоумной была, что после смерти! Чего несешь то?! Я что, доктор с золотыми руками что ли? Уж лучшие врачи ему помочь не могут, а я конечно смогу!» — «Да не ругайся ты, а послушай сначала. Замену ты сделаешь, умрёшь заместо внука. Ты уже долгую жизнь прожил, да я истосковалась уже без тебя. Пора бы нам встретиться. А нужно тебе вот что сделать: в больницу попасть, и чтобы тебя положили именно на ту кровать, с которой на тот свет все уходят. И в тот час что ты уйдешь, уйдет и болезнь Кольки нашего. Проживет он тогда долгую и счастливую жизнь». Улыбнулась она мне потом такой родной улыбкой и прошептала: «Ты не задерживайся давай, Сема, я жду тебя». Я про эту кровать давненько уж слышал, у меня тут друг раньше работал». Я удивился: «Семен Васильевич, но это всего лишь сон, мало ли что там приснится вам могло. Как можно было в это поверить? Да и эту сказку, что с койки никто живым не уходит, тоже не особо верится. Это сколько за эти года на ней людей лежало?! И все померли что ли?! Вот я здесь лежу всего пять дней, а уже про нее наслышан, а если бы меня на нее положили, я б тут столько шума бы наделал!». Сосед только в ответ улыбнулся: «А вот и не нужно тебе верить во все это. А я обязан в это поверить, ведь койка, с которой еще никто домой не возвращался есть? Есть! Значит и все остальное правда!». Семен Васильевич закончил свой рассказ. А я лежал и смотрел на него и думал про себя: «Такой крепкий деревенский старичок, да он еще сто лет проживет! Не удивлюсь, что еще и женится повторно».
Потом Семен Васильевич сходил в душ и вернулся посвежевшим, будто помолодевшим. «Слышь, Михалыч, ты уж не обижайся на меня» — он обратился ко мне – «Кажется мне, что это последний мой вечерок здесь. И страха нет вообще, наоборот на сердце радость и спокойствие. Как представлю, что Коля скоро поправится, так столько гордости за себя появляется. Вот думаю, а что я хорошего в этой жизни сделал? Да совсем ничего! Клавке своей по молодости только так изменял! Налево ходить любил. Потом сын в тюрьму угодил, не усмотрел. Вот внук Слава Богу в мать уродился, не пошел по стопам отца. Марья то женщина хорошая, когда за моего сына выходила, думала, что заживут как люди, но ее мечты не сбылись. Запил он сильно, ладно вот Кольку успели родить. А потом сын то второй раз в тюрьму угодил, там и помер. На мне смерть то его! Ты извини уж меня, Андрей, замучил поди тебя своими разговорами. Испортил, наверно тебе настроение перед сном. Ладно спать пора, давай укладываться». Полежал старик покряхтел минуты три, потом вздохнул перекрестился, отвернулся к стене и захрапел. «Вот бы и мне так быстро засыпать» — подумал я и улыбнулся. Утром пришла медсестра замерять температуру, подошла к кровати старика и ахнула – дедушка то помер!
Прошло два года. Как-то на заправке смотрю в соседней машине лицо водителя знакомое. «Андрюха, привет! Что не узнал соседа по палате?» — крикнул он мне. Мы с ним разговорились. «А помнишь дедушку, Семена Васильевича?» — «Ну конечно помню» — «Так вот уж вышло, что я с его внуком работаю, с Колей. Он правда генеральный директор строительной компании, а я плотник. Как он на деда своего похож, такой же крепкий и шустрый». Мы еще немного поговорили, а потом разошлись по своим машинам. И я, прежде чем сесть, посмотрел на ясное небо и подмигнул с улыбкой. И был уверен, что Семен Васильевич в ответ сделал тоже самое!(с)
Автор: Интернет
